Бабы Господу помолятся,

И до первых петухов,

Молча выйдут за околицу,

Провожая мужиков.

Безмятежно утро раннее,

Да грозой обожжено...

«Загадаю три желания,

Может, сбудется одно...»

Под собачий лай построены,

Под молчание икон,

У плетня стояли воины

И глушили самогон.

Напоследок баб потрогали,

Дым махорочный столбом...

Подпоручик ходит гоголем,

Добровольцы под ружьём...

Так загадывай желание.

Не успела - торопись...

«Хоть безрукий,

Хоть израненный,

Но вернись,

Вернись,

Вернись...»

Помянув за что-то лешего,

Отослав домой детей,

Зашагало войско пешее

В пекло августовских дней...

***

Еще дробился колокольный звон,

Хмелел народ...

Смятением объятый,

Санкт-Петербург давно был обречен

На диктатуру пролетариата.

И день, и ночь

Была настороже

Внезапно одичавшая столица.

Грядущий Апокалипсис уже

В кошмарных снах увидели провидцы.

Еще звенели лихо бубенцы,

И в ресторанах подавали мидий...

Неисправимых сыновей

Отцы,

Стыдясь, предпочитали ненавидеть.

А сыновья смеялись им в лицо,

Словам предпочитая револьверы,

Чтоб разрядить их,

Может быть, в отцов...

Во имя веры все...

Во имя веры...

***

Страна языческих пожарищ,

Убогих через одного…

Возьми грех на душу, товарищ,

И шлепни брата своего.

По-христиански, под осиной

Схороним братца.

А потом

Мы смерти вескую причину

Отыщем классовым чутьём.

Товарищ, медлить не пристало.

Увидел сук — руби с плеча.

Ты есть боец ревтрибунала,

Ты носишь бант из кумача.

Товарищ, выпей и согрейся,

Не первый, не последний он…

…Ушел в туман французский крейсер,

Мерцая золотом погон.

Страна Святых и святотатцев,

Икон, благословивших зло…

… С Россией тяжело расстаться,

И не расстаться тяжело…

***

Мертвецов везли обозами,

Шли живые в Питер пешими.

Говорят, туман был розовым,

На крови густой замешанным.

Над Кронштадтом вились вороны,

Над собором, да над башнями.

Полыньи зрачками черными

В глубину манили страшную.

Кровь за кровь...

Цвели подснежники

Над могилами расстрелянных.

На цветах клеймо мятежное -

Тоже молоды и зелены.

Сколько судеб исковеркано,

По ночам рыдали матери.

Вы в Кронштадтский лед,

Как в зеркало,

Посмотрите повнимательней -

Небо серое разостлано...

Наступали дни пасхальные.

По церквушкам над погостами

Гасли свечи поминальные.

Отгремело лето грозами,

Шли невесты на венчание...

...А туман остался розовым,

И вода хранит молчание...

***

Ну, вот и всё.

«Подъём, пацан, на выход.

Не обувайся, топай к той стене».

А у крыльца кустится облепиха,

И очень тихо…

Страшно очень мне.

Закрыл глаза -

Мальчишкой босоногим

Иду на речку с батиным сачком,

А следом Бог…

Точней, другие боги.

Почти, как я, но каждый с винтарём.

«Эй, паренёк, тебе, поди, семнадцать?»

Шестнадцать мне…

Шестнадцать будет мне.

Мамуля, мам! Да погодите, братцы,

Не надо мне, не надо к той стене!

«Вязать глаза?

Да ну его, пусть видит.

Баб уведите лучше за сарай.

Чего грустим? Чай, не на панихиде.

Иван, тащи гармонь!

Пацан, вставай

К стене и…

…Пли!»…

Упал, кричу протяжно…

…»Добить!»…

Ну, наконец-то тишина…

…А кем я был?..

Да так ли это важно,

Когда идёт гражданская война…

***

Вновь оркестры играют туш...

Ты уйди, от греха подальше,

Если уши не терпят фальши,

Спрячься в Городе спящих душ.

Надо выбрать одно из двух

Ради смерти в своей постели.

В безмятежно здоровом теле

Поселился увечный дух.

Незаметно пришла тоска,

И осталась пятном родимым...

Даже воздух пропитан дымом

Златорунного табака.

Убегая в себя, как в глушь,

Избегай роковых пристанищ.

Поневоле спиритом станешь

В тёмном Городе спящих душ...

...Грянет выстрел, судьбу верша,

И, холодную грудь бросая,

По этапу пойдёт босая,

Окровавленная душа...

Н. Гумилеву

В дремотной тьме больного Петрограда

Цеплялся свет за лезвия штыков,

И падал вниз

 На звук твоих шагов

Полосками обещанного ада.

Дома смыкали строй над головой.

Вздымались вверх тяжелые колонны.

А за спиной печатал раздраженно

Шаги недосыпающий конвой...

Врагам не полагаются гробы.

Усталый жест - одернут старый китель,

При деле все...

 Ты одинокий зритель

Своей несостоявшейся судьбы.

И, может быть, последняя строка

С последним стоном вырвалась,

 Но поздно...

...В агонии во тьме плясали звезды

На лезвии холодного штыка...

Предоставьте слово палачам

Предоставьте слово палачам...

Дайте им сказать о наболевшем

Голосом охрипшим, постаревшим

На допросах страшных по ночам.

Сумрачной истории творцы

В плоть её чужой впитались кровью...

Слово им...

Пусть тень средневековья

Ляжет на журнальные столбцы.

Хочется глаза увидеть их,

Встретиться с холодными зрачками...

Что там?

Череда тюремных камер?

Ненависть к оставшимся в живых?

Что?

Железный прут наперевес?

Сломанные пальцы, ноги, руки?

Крик застывший?

Встречи и разлуки?

Лагеря?

Нормированный лес?

Слишком глубока и горяча

Незарубцевавшаяся рана...

...Предоставьте слово сытым, пьяным

И довольным жизнью палачам...