У нас принято восхвалять, и по праву, «Слово о полку Игореве» безвестного русского автора. Но внимательно прочитав Блока «На поле Куликовом», можно придти к мысли, что оно и по образности, и по внутренней силе нисколько не ниже «Слова о полку». Да «На поле Куликовом» и ближе нам по времени и значимость его несколько иная, поскольку сражение Игоря с дружиной закончилось поражением русских, а битва святого благоверного князя Димитрия Донского увенчалась победой над золотордынцами. Можно смело говорить о преемственности в нашей Великой Русской Поэзии, когда слово А.Блока продолжает слово древнего автора и все вместе составляет единую историю борьбы русского народа против своих завоевателей. Запад здесь «отдыхает», так как Западная Европа, слава Богу, никогда не испытывала ничего подобного монголо-татарскому нашествию и игу. Наоборот, Запад на протяжении своей длительной истории всегда экспансировал притязания на мировое господство, как словом, так и делом.

Куликово поле из места битвы русских с татарвой стало синонимом борьбы всякого человека за Правду Божию против поганых нехристей – злых страстей. Помните слова Достоевского о том, что «красота – вещь страшная, тут Бог и дьявол борются, а поле битвы – сердца людей». На том Куликовом поле не просто решалось, как долго еще быть Руси под игом, но что такое Правда Божия и что такое правда человеческая. И в названии реки Непрявда разве не слышно, что для татар эта битва была «непря-а-вдой», а для измученных чуждым игом русских именно Правдой Божией, что пора кончать со всякой неправдой, иначе она все заполонит и всех умертвит, кто еще может стоять за Святую Правду. Таким образом, у каждого человека есть Куликово поле, как есть и Бородино, и курско-белгородская Прохоровка…

                 Доспех тяжел как перед боем,

                 Теперь твой час настал. – Молись!

                                  (А.Блок)

Вот поэт не скрыл и то непобедимое оружие, посредством которого только и может свершиться святая победа! Это – молитва. И если многие знают или слышали о Куликовом поле, то о том, на Куликовом поле находится Свято-Введенская Оптинская Пустынь, знают наверняка не все.

Почему же и Николая Рубцова так волновала тема татаро-монгольского нашествия? Неужто же из-за интереса к одной только истории России? Или исторические события – только способ выразить сокровенные чаяния и мысли? Надо обратиться к «Видениям на холме» Рубцова, чтобы понять это. И в самом названии мы улавливаем, что поэт рассказывает виденное им лично, Еще Нинель Старичкова удивлялась взгляду Рубцова, который «видел все, что на земле, и то, что под землей», а мы добавим, и то, что происходило в России. Для этого надо «взбежать на холм», то есть на высокое место, «упасть в траву» и прислушаться всем сердцем к Руси… А иначе ничего такого не услышишь и не увидишь на Руси. Времена древние потянутся из долу к тем, кто любит святое древнее и прислушивается к нему. Как пишет Блок в «На поле Куликовом»:

               В ночь, когда Мамай залег с ордою

                      Степи и мосты,

               В темном поле были мы с тобою,

                      Разве знала Ты?

Конечно, мы могли бы предположить, что это Сама Матерь Божия, но так предполагать было бы не очень смиренно. Да и заключительные слова Блока «Был в щите Твой лик нерукотворный» скорее говорят о том, что речь идет о Святости, возможно, именно о Святой Руси, Которая и Сама воюет и другим помогает защититься от всякого зла. Поэтому нам ближе точка зрения, что речь идет о Святой Руси!

И ведь Николай Рубцов, когда восклицает в «Видениях на холме»: «Россия, Русь, храни себя храни» (а эти слова горят на могиле поэта в Вологде!), он обращается ко всей Руси, России, особенно к несвятой России, которая если не воспримет Святость, то наверняка не устоит перед многочисленными врагами. Чего же хранить на Руси - несвятость что ли, грех? «Храни, Россия, - говорит другим словами поэт, - храни, Русь, Веру православную!». Вот это надо больше всего, это хранение самое важное, а все остальное приложится. Ведь Святость бессмертна, а несвятое канет в Лету, как канули Чингиз-хан, Батый, Наполеон, Гитлер и многие другие «в крови и жемчугах». Поэтому и сегодня, когда приветствуется одна энергия – энергия денег, и когда многие люди в бедности, а иные «в жемчугах», то вот она и есть, и была властью «иных времен татар и монгол». Идущие с крестами, например, немцы в Великую Отечественную войну с выгравированными словами на солдатских бляхах «С нами бог» - это те же монголы и татары, даже хуже их: те были нехристи, а эти новые крестоносцы, их предшественников еще на льду Чудского озера разбил святой благоверный князь Александр Невский. Николай Рубцов замыслил написать поэму о святом князе Александре, но не успел, вернее, не дали…

Советский поэт Е.Евтушенко, проживающий с семьей в США, называл Рубцова «русопятом», видимо, вкладывая в это слово немалую долю иронии. Но на самом деле он, желая одного, добился совсем другого - сочувствия к Рубцову, который воистину был «Божиим ратником», воином за Русь «с головы до пят». Мы бы не постеснялись именовать поэта Рубцова «русопетом», то есть таким русским, который как никто другой до него, воспел Россию с особой проникновенной силой и чувством. Надо прямо сказать, что сегодня есть немало людей, считающих себя гражданами мира. Что ж это тоже позиция. Так постепенно, дай бы Бог, чтобы не так скоро, все придет к одной вере в некого (?) единого для всех «бога» (??), когда и принадлежность к той или иной национальности станет безразличной. Но тогда все быстро и закончится для тех, кто строит такую модель мира. Господь не случайно рассеял народы по всей земле с разными для них языками, чтобы замедлить процесс сговора негодяев для их совместных действий против Святости на земле. Значит, Богу угодны разные народы с их неповторимой культурой и особенностями, как Ему дороги и Авраам, и Исаак, и Иаков и многие другие святые, разные по характеру, темпераменту и другим качествам личности, но которым присуща любовь к своему народу и к Богу всяческих. А объединение помимо Христа Бога будет новым греховным Вавилоном или столпотворением, только уже последним на земле.

Истинно, не по названию и званиям, русские поэты обручены с Русью, как с Женой, «облаченной в солнце». Когда Блок восклицает:

               О, Русь моя! Жена моя! До боли

                   Нам ясен долгий путь!

то мы, русские, понимаем, о чем идет речь. И «Прекрасная Дама» Блока – это та же Святая Русь, Жена:

                О, я привык к этим ризам

                 Величавой Вечной Жены!

                 Высоко бегут по карнизам

                 Улыбки, сказки и сны.

                 О, святая, как ласковы свечи,

                 Как отрадны Твои черты!

                 Мне не слышны ни вздохи, ни речи,

                 Но я верю: Милая – Ты.

А теперь быстро обратимся к другому знаменитому стиху Блока «Россия»:

                 Не пропадешь, не сгинешь ты,

                 И лишь забота затуманит

                 Твои прекрасные черты…

                  ………………………………….

                  А ты все та же – лес, да поле,

                  Да плат узорный до бровей…

Ясно, что это любимая Россия, Святая Русь, Дом Пресвятой Богородицы, Которая всегда была объектом для атак всех несвятых сил мира. Разорение – вот главная тактика христоборцев и противобогородцев, причем любыми – военными, экономическими, политическими, культурными, идеологическими и другими средствами. Не раз и не два:

                 В степном дыму блеснет святое знамя

                      И ханской сабли сталь

           «Центральный огонь есть любовь и воля»

                              А.Блок

А вот и блоковские слова, которые коммунисты приняли только на свой счет, как девиз их вечной (?!) революционной неуспокоенности, пока не победит мировой пролетариат:

               И вечный бой! Покой нам только снится

                     Сквозь кровь и пыль…

Действительно, земная борьба за власть и прочие преимущества кажется бесконечной… И что толку в будущем на земле, если я, ныне живущий, ввергнут в кровь, в грязь, пыль и умру… «Плачь, сердце, плачь…» Нет покоя в стране греха и плача… Кто положит конец многовековым битвам и разделениям? Ведь

                За Непрявдой лебеди кричали,

                И опять, опять они кричат…

Но раз бой и битва, то надо сражаться, иначе зло не остановится и поразит любой вид добра. И Блок дает такой чисто христианский ответ на все наши печали и сетования в связи с временным торжеством зла на земле:

                И, к земле склонившись головою,

                Говорит мне друг: «Остри свой меч,

                Чтоб недаром биться с татарвою,

                За святое дело мертвым лечь!»

                Я не первый воин, не последний,

                Долго будет родина больна.

                Помяни ж за раннею обедней

                Мила друга, светлая жена!

И опять образ жены, возможно, вполне конкретный, кому как угодно (какая жена не плачет о муже-ратнике), а, возможно, и, скорее всего, это снова Та же Святая Светлая Русь. Ведь земная жена умрет, и ее душеньку надо будет поминать, а кто помянет, если некому поминать на земле за давностью времени или из-за отсутствия близких людей, к тому верующих. А вот Святая Русь не забывает своих героев, сложивших голову за святое дело! И мы знаем, что Церковь особо поминает воинов, за веру и Отечество жизни положивших. У людей нет вечной памяти. Вечная память у Бога, у которого все живы, но одни для радости, а другие для муки. А мука – это когда мог любить, а не любил, мог милость оказать, а не оказал, мог радоваться настоящему, а радовался пустякам, мог ненавидеть зло, а мирился с ним. И когда Бог-Любовь воцарится окончательно, это и будет мучением для тех душ, которые не любили, не радовались, не жалели, не смирялись. Кто по словам Блока, «развязал дикие страсти под игом ущербной души», тот глубоко пожалеет об этом. Наступит то самое возмездие, которые сами люди накликали на свою же беду. Что делают благочестивые родители, видя крайнюю неисправность своих непослушных детей? Правильно, принимают самые решительные меры, может они приведут в чувство неразумных чад. Так и Отец Небесный поступает, не позволяя погибнуть до конца беззаконным, но вразумляет их скорбями и невзгодами, чтобы они пришли в разум и обратились к Богу за помощью. Весьма много сегодня верующих христиан, которых в храм привела скорбь. Но они не остались наедине со своей болью и горем. Господь-Утешитель принял их и дал силы жить дальше. Конечно, хорошо бы с юности предаться в волю Божию и послужить Ему с самых ранних лет, но, увы, таковых сегодня мало. Поэтому первыми словами Господа на земле, когда он вышел на служение, были слова о покаянии: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное!» То есть не надо гордиться и жить, как попало и вздумается, но пересмотрев себя, перед Богом, Который пришел умереть за нас и воскреснуть, признаться, в чем был перед Ним и людьми неправ, согласно данного Им Закона и заповедей. Не люди раскаялись и пошли к Богу, а Бог, видя нераскаянность людей, Сам поспешил выйти к ним с проповедью покаяния и спасти. Ну, у кого же после этого найдутся слова против Христа, не хула ли это будет на Создателя своего? Нам могут возразить, что как это так допустил Бог, что поэты - и Блок и Рубцов столь рано ушли из жизни? Ведь сколько они бы успели сделать добра, если бы не преждевременная смерть? Но это рассуждения с точки зрения человеческой. Во-первых, поэты не умерли, но погибли: Блок из-за вовремя не оказанной помощи, а Рубцова вообще убили. Во-вторых, они исполнили то, что должны были исполнить, во что бы то ни стало; ведь их имена у всех на слуху; поэты прославлены и любимы именно в своем народе, а это многого стоит. Надо отметить и то, что и Блок и Рубцов не были профессиональными ни философами, ни богословами, то есть они своим трудом дошли до истинной мудрости и, главное, выразили народные настроения и чаяния так, что к ним «не зарастет народная тропа» (А.С.Пушкин). Причем, если Блоку мешали его воспитание и нахождение в противоречивой интеллигентской среде, то Рубцову приходилось преодолевать инерцию той же самой на советский лад интеллигентской «прослойки», и оба они искали свежие идеи и формы для передачи святых древних чувств. Ощущение такое, что именно в противовес всем шатаниям, мягко сказать, не очень религиозной, а то и антирелигиозной элиты Господь и выдвинул двух своих свидетелей и глашатаев, чтобы их усилиями обессилить мудрость человеческую, а прославить премудрость Божию. Ведь и Евангелие говорит нам о том, что где двое собраны во имя Господне, там и Бог посреди них. А соберись хоть миллионы неправедных людей для осуществления даже по-видимому благих целей, их труд будет бесплоден. Беспокойство беспокойству рознь. Одни беспокоятся о своем влиянии, богатстве, славе и непрестанном благополучии. Но Блок говорит о другом:

                  Не может сердце жить покоем,

                  Недаром тучи собрались.

Когда зло в мире доминирует и даже бравирует своими «достижениями», то какой же тут покой? Когда миллионы несчастливы (а другие миллионы убиты...), то какое может быть благодушие в отношении зла? Можно ли быть счастливым на земле, когда несчастья хлещут со всех сторон? Можно ли быть «вне политики», если посредством, в том числе, политики осуществляется зло на земле?

Поэтому поэты очень настороженны и чутки ко всякому проявлению злобы и ненависти. Индивидуальные пожары душ обращаются в мировые потрясения и пожары, происходит глобализация зла, о которой почему-то меньше всего говорят в мире, упирая на глобальные «проблемы», решение которых «впереди». Поэтому Блок и признается:

                   Я слушаю рокоты сечи

                   И трубные крики татар,

                   Я вижу над Русью далече

                   Широкий и тихий пожар.

Такого бы видения и слышания другим людям… И не молчит, конечно, Рубцов:

                   Я больше не могу!

                   Я резко отниму от глаз ладони…

Нет мочи терпеть иго зла, прикрывающееся, неважно, - «черными крестами» или «новыми технологиями» и тем более «ангелами света». Поэтому

                   »Явись, мое дивное диво!

                   Быть светлым меня научи!»

                   Вздымается конская грива…

                   За ветром взывают мечи…

И неугомонный в добре, светлый Рубцов вторит Блоку:

                   Ведь я кричал,

                               врываясь в споры,

                   Что буду жить наверняка,

                   Как мчат коней,

                               вонзая шпоры,

                   В их знойно-потные бока!

Кому не хочется вскочить на коня и помчаться по полям, лесам, вдоль рек. Однажды и мне пришлось сидеть на деревенской коняге. Меня еле-еле взгромоздили на лошадиный круп, а супруга потом стегнула смирную лошадку, и я, честно говоря, испугался: бока лошади крупные, огнедышащие, да и коняга мой раззадорился отчего-то и понесся вдоль деревни во всю свою, хоть и старую, но все же прыть. Смеху, конечно, было… Однако после этого я уже не рисковал садиться на лошадь. Лучше уж на машине…

Вот и поэтов принято отождествлять с крылатым мифическим Пегасом, взлетающим на Парнас… Но это в мечте. А реальность, самая прозаическая и серая, богаче и живее всех иных представлений и мечтаний. Мы видим, что и Блок и Рубцов не только могли запрячь лошадь, но и управлять конем. Но, самое главное, они великим трудом и великими страданиями заслужили дар владения словом истины и правды. Так что оседлание ими Пегаса и достижение заоблачного Парнаса для них не просто колебание воздуха, но миф, ставший реальностью. Однако все мифы ничто по сравнению с тем воздействием на сердца и умы людей, которыми исполнились блоковские и рубцовские стихи, ставшие достоянием не только России, но и мира. Наши поэты – это самые настоящие воины духа, которых, скорее всего, и можно представить русскими святыми богатырями, зорко всматривающимися в Жизнь, и являющиеся необоримой воинской заставой для всякой свирепой и необузданной нехристи, называемой в народе «поганью». Вовсе не летать в эмпириях, или вращаться в отвлеченной «чистой» жизни назначение Поэзии, а война или битва с духовной злобой. Со школьной скамьи нам известна история, когда Пушкин, будучи на Кавказе, скакал на лошади под обстрелом. Сам он описывает это так: «Конница наша была впереди; мы стали спускаться в овраг; земля обрывалась и сыпалась под конскими ногами. Поминутно лошадь моя могла упасть, и тогда Сводный уланский полк переехал бы через меня. Однако Бог вынес. Едва выбрались мы на широкую дорогу, идущую горами, как вся наша конница поскакала во весь опор… Лошадь моя, закусив повода, от них не отставала, я насилу мог ее сдержать».

Так что наши великие поэты на Руси всегда были своего рода чудо-богатырями на поле брани (словом можно воскресить и словом можно убить!). Без страха ввязывались они в битвы, где речь идет о защите чести и достоинства и не только личного, но достоинства России. Поэтому русские поэты и стали достоянием России, что Россия за такую любовь к Ней ответила не меньшей, а то и большей любовью, раз поэты не забыты и слова их стали крылатыми и спасительными. Поэты России – это Ее святой неусыпающий дозор. Сейчас, когда на головы бедных граждан сыплется убийственная, разжигающая страсти информация, мы вместе с нашими поэтами вправе выступить против этого словесного мятежа, унизительного для России и звания человека. Пушкин называл «мысль» «гражданином», когда она родилась и выразилась в слове. А это значит, что негражданские и бессовестные мысли должны быть преследуемы ради блага самого общества, иначе худые сообщества развратят и остальных. Послушаем же нашего Пушкина дальше: «Безнравственные книги суть те, которые проповедуют разврат, рассевают личную клевету или кои имеют целью распаление чувственности…». «Разврат духовный многих от Бога отвлекает», - с горечью поучал преподобный Серафим Саровский. Бедный Пушкин, он бы за голову схватился, если бы увидел, что стоит на полках наших киосков и магазинов, что показывается по телевидению и разносится по радио… Вот так мы уважаем наших гениев!? С одной стороны восхищаемся ими, а с другой, то, что они нам завещали и передали, не исполняем. Прочитайте характеристику русского крестьянина, данную ему Пушкиным, как он дорожит простым людом нашим, как он гордиться образом его жизни и мыслей, личным достоинством. Почему об этом не говорят в школах, не пишут статьи, а только неутомимо кропают «правду жизни» на добрый, смекалистый и трудолюбивый народ наш, столько перенесший и вынесший на своих плечах в ХХ веке, сколько не вынесли все остальные народы, вместе взятые?.. «Конечно, - пишет Пушкин, - должны еще произойти великие перемены; но не должно торопить времени, и без того уже довольно деятельного. Лучшие перемены и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества…». Что было бы, послушай народ наш не мятежников-революционеров, но одного только русского поэта Александра Пушкина? Всем сердцем слушайте Россию и Ее великих поэтов!

Еще обязательно расскажу о том, что мне однажды приснился Пушкин. Я видел, и не скрою, достаточно долго любовался лицом нашего гения. Пушкинское лицо я видел очень близко. Оно было таким, каким Пушкин изображен на знаменитом полотне Кипренского. Поэт разговаривал, но слов я не слышал или не запомнил, я точно не знаю. Он периодически к кому-то обращался выше его, так что складывалось ощущение, что он произносил какую-то речь. Больше всего меня поразили глаза Пушкина. Все лицо поэта было необыкновенно живое, красивое и гармоничное, и спокойная речь никак не искажала черты. Наоборот, внутреннее вдохновение исходило от всего облика. Глаза настолько были живы и прекрасны, что невозможно было оторвать от них взгляда. Влажные, то задумчивые, то проникающие внутрь тебя с каким-то неизъяснимо ласковым участием, они производили неизгладимое впечатление. Это было настоящее счастье! Будто я воочию, хоть на немного, но встретился с Пушкиным… После Пушкина было показано в профиль и другое лицо – тяжелое, бледное и неприятное. Сначала я подумал, что это Наполеон, но при более внимательном рассмотрении мне было дано понять (как, не знаю), что это убийца Пушкина – Дантес, но в старости. Интересно было бы сравнить изображение совсем состарившегося Дантеса с виденным мною во сне…

«Чтобы не сбиться с пути, надо не торопиться, не нервничать. За каждый шаг свой рано или поздно придется дать ответ, а шагать теперь трудно,… знаю, как трудно ходить, чтобы ветер не унес и чтобы болото не затянуло».

                                  А.Блок 

Поэт Блок не скрывает того, что духовно больше всего претит ему:

                И так давно постыли люди,

                Уныло ждущие Христа…

                Лишь дьявола они находят…

                   («Мой бедный, мой далекий друг!»)

Скажут, чересчур сказано, но зато без лукавства и витийства. Что может быть нелепее унылых, не то что христиан, людей. Уныние – большой грех. Уныние - проводник всякого рабства и ига. Отказ от креста – это тоже прямое следствие уныния. Бог не говорит, что крестоношение – это легкое занятие. Наоборот, он вещает, что борьба с грехом – это тернистый путь и надо много потерпеть на нем, прежде всего Самого Бога. Бог говорит о Его «иге», но Он же и удостоверяет, что «иго и бремя Мое легко есть». Главное – не отречься от Любви Божией, не стать иудой, и помощь Божия в преодоление греха обязательно будет, ибо самому человеку не спастись без Бога. Поэтому Господь и призывает без боязни брать крест свой и следовать за Ним, Тем, Кто на Кресте упразднил грех и смерть! А иначе будет другое иго и рабство – полное подчинение греху, дьяволу и смерти. Третьего нет. Кто делает вид, что нет Бога и нет дьявола, тот и антихрист! Можно и на солнце (слепые не видят) закрыть глаза или закрыться от света, и долго убеждать себя и других, что нет ни Солнца, ни света, но от этого ни Солнце, ни свет не перестают быть. Унылые, подчиненные внушениям дьявольским люди, то же что ложь и суета, - вот кто призвал на Русь гнев Божий. Об этом очень хорошо написано у Блока:

                 Век девятнадцатый, железный,

                 Воистину жестокий век!

                 Тобою в мрак ночной, беззвездный

                 Беспечный брошен человек!

На самом деле, конечно, не время виновато в том, что люди ожесточили свои сердца и стали глухи к Слову Божию и к Его исполнению. Блок нарочито прибегает и усиливает впечатление от всеобщности завладевшего людьми греха, так что само время становится врагом нераскаянным грешникам, «смерть которых люта». Поэт надеется, что может кого-то «пробьют» такие правдивые и страшные слова, кто-нибудь да опомнится и переменит злое на доброе. Не знание Бога и, как результат безбожия, - ожесточенность сердец есть по христианской мысли Блока безрассудность и «беспечность». Но, читая дальше поэму «Возмездие» о ХIХ «железном» веке, невольно ловишь себя на мысли, что речь на самом деле идет о ХХI веке: Судите сами:

              ……………………………........

              Век буржуазного богатства

                (теперь и в России!)

              (Растущего незримо зла!)

              Под знаком равенства и братства

              (то же что и общечеловеческих ценностей)

              Здесь зрели темные дела…

              Но тот, кто двигал, управляя

              Марионетками всех стран, -

              Тот знал, что делал, насылая

              Гуманистический туман:

              Там в сером и гнилом тумане,

              Увяла плоть и дух погас…

Личная свобода в отрыве от справедливой законности и Закона Божия и создает марионеток всех стран во всех народах. Поэтому нарастает животный страх и ужас перед более страшными и разрушительными временами:

               Двадцатый век… Еще бездомней,

               Еще страшнее жизни мгла

               (Еще чернее и огромней

                       Тень Люциферова крыла)…

«Береги себя. Видишь, какая злая стала жизнь, какие все равнодушные…»

                                              Н.Рубцов

И «люциферово крыло» - это вовсе не «страшилки» какие-нибудь, но тревожные предчувствия неотвратимости большой беды, которая, как мы знаем, все-таки грянула на Русской Земле в ХХ веке. Умножение личного, семейного и общественного беззакония (и не только в одной России) переполнила чашу терпения Божия, и только посредством сильнейшей грозы можно было разрядить скопившуюся в мире и, увы, на Руси греховную атмосферу. Без всякого сомнения, эти тучи над Русью накликали и враги Православной России. Слова они превратили в снаряды разрушения Церкви, Самодержавия и Народа. Возможно ли было предотвратить такой ход событий? Увы, ответ, как ни странно, будет отрицательным. Россия и так, сколько было в Ее силах выступала в роли удерживающего мировое беззаконие, но силы были не равны. Революции в Англии и во Франции, а затем попытка в 1812 году 12 европейских стран военной силой смести Россию, а затем заговор масонов-декабристов более чем убедительно говорят о том, как постепенно осуществлялась политика экспансии и подчинения русского народа чуждым ему идеям и целям. Ко времени творчества поэта Блока Русь фактически уже была захвачена, и полным ходом началось разрушение Русского Православного Царства. Враги России прекрасно понимали, что русский народ так просто и быстро не расстанется со своим идеалами, особенно с верой во Христа. Поэтому не жалели ничего и никого… Достигли ли наши враги своих люциферовых целей. В известном мере, да. Потому что Россия разделена (сначала по республикам), народ ослаблен, экономика представляет жалкое состояние. О нравах и говорить не приходится. Но с другой стороны, не достигнуто главного – уничтожения России и Церкви. Христианская душа России жива! И все убивающие тело России никогда не добьются того, что им «не по зубам» и не под силу. Убиенный со всей Семьей и слугами новыми татарами и монголами Русский Православный Государь-Мученик Николай II предупредил о дальнейшем нарастании зла в мире (значит, тень люциферова крыла будет еще зловещее). «Но победит не оно, а Любовь», - заключил он. Если каждый будет думать и трудиться над тем, что ему необходимо в себе победить зло, то и будет Любовь. Ибо, как сказал преподобный Серафим Саровский: «Где Бог, там нет зла». Спаситель один – Христос, а каждый пусть блюдет себя от всякого зла, так вернее, чем размышлять об антихристе или судить о том, кто как спасется, ожидая конца света. И храмы будут до конца земного мира и внешняя забота о безопасности и прочее, но не будет главного – христианского благочестия и кротости, без которых все напрасно. Поэтому Рубцов и призывал: «Россия! Русь! Храни себя, храни!», потому что хранение святости будет все более и более сложным и трудным делом одного только христианского долготерпения, которое святые отцы Церкви уже назвали единственным возможным подвигом христиан последнего времени. Спасется тот, кто терпит, как терпел, молча, все насмешки и поругания Бог Христос, когда был взят нечестивцами, допрашиваем, избиваем и казнен. И что же Бог не бывает поругаем и не терпит ущерба от сотворенного Им же создания. Бог воскрес и показал, Кто есть Бог Истинный, Непеременяемый и Сущий.

«Жизнь – океан, волнуемый скорбями», - писал Рубцов в одном из ранних стихотворений. Покоя на земле, в смысле сытого счастья и отстраненности от «мешающих» проблем, не будет. Только «с доброй верою дружа» (Н.Рубцов), можно достигнуть мира в душе и, по возможности, помочь другим в его обретении. Добрые стихи, как раз и есть лучшие помощники человека. Нельзя откладывать спасение души и не заботиться о приобретении (стяжании) духовных сокровищ. В противном случае все закончится на земле гораздо быстрее. Уже Рубцов прозревал, как трудно будет человеку спастись от «снега во мраке», то есть в мире, где правит князь гордости:

                  Его не пустили. Тупая

                  Какая-то бабка в упор

                  Сказала, к нему подступая,

                  - Бродяга. Наверное, вор…

Не объявят ли христиан в последние времена земли этими вот самыми «ворами» и «бродягами», препятствующими достижению всеобщего, глобального «счастья», разумеется без Христа? Не есть ли рубцовский образ «морозной, безжизненной, страшной реки» выражение сущности того самого будущего отмороженного антихристианского «благополучия» негодяев всех стран и народов?.. «Он умер, снегами отпетый»… Неужели не отпевали Рубцова в церкви (хотя бы заочно) сразу после его убийства? Не может быть, чтобы не отпели сразу же в Крещенские прощальные дни 1971 года в Вологде. Поэта Блока отпели после кончины в Сапасо-Воскресенском соборе на Смоленском кладбище. И умер поэт в воскресенье!