Лада Григорьева

Клоуны (эпоха после 1917 года)

Цирк уехал. Клоуны остались.

Умирать уходит старый слон.

Оглушённый, ослеплённый сталью

О покое тихо молит он.

Беззащитен? Поиграют в жертву,

В злую шутку под названьем жизнь.

Хохоту, утратившему меру,

Все давно обречены служить.

Душу давят петли из шестёрок.

В вихре фарса не услышат крик.

Слон вздохнёт, одолевая морок,

Вскинет хобот вверх и вострубит.

         Большой террор

Поток 37-38 годов ни единственным не был, ни даже главным.

 А.И. Солженицын.

Нельзя противопоставлять "узкосословную трагедию" народной драме.

Н.Я. Мандельштам.

По весне, когда воздух сух,

Будто порох горела трава.

Не зажгли бы нехристи луг-

Не пришёл бы на Русь пожар.

А огонь не умел жалеть,

Что ему человечий стон?

Воздух в пламени тяжелей.

Запылали костры из икон.

Чтобы грязь не размыли дожди,

В беспросветную непогодь

Проложили дороги костьми.

И вопили: "Где ваш Господь?"

Север - вот твоя Иордань.

Здесь теперь Гефсиманский сад.

Не остыла духовная брань.

Всё, как тысячу лет назад.

                И будет снег

В конце игры в ферзи проходят пешки.

Так наступает золотой сезон.

Легко забыть, что так и было прежде,

И будет до скончания времён.

Легко увлечься ярким разноцветьем.

Но солнце скоро перестанет греть.

Проснётся дождь, взорвётся дикий ветер.

Всех скинет вниз безжалостная плеть.

Грязь, разбухая мощью непролазной,

Не оставляя выбора совсем,

Не выпустит, повергнув самых разных,

В единый плен.

Ход чёрных обещает им победу.

Вновь от смущенья день сойдёт на нет.

Тем, кто ошибся тьму приняв на веру,

Откроет правду белый, первый снег.

                Пути-дороги

В этом мире правят: похоть, жадность и злоба. Всё подчинено им! Тем более, так приятно бегать за каждой юбкой, бояться за каждый доллар и завидовать миллионерам. Это настоящая жизнь! Наши любимые смертные грехи.

 Анонс фильма

Ты беги, беги по травушке, да по алой.

Лишь бы мягко расстилалася, не кололась.

Сколько гнуса нынче - видно к жару.

Эх, не вейся ты петлёй, русый волос.

Старый камень на своём перекрёстке

Обозначил все пути и дороги.

Не ступай ты только, где просто.

Не входи в ворота для многих.

Ты не бойся слов: "Быть убиту".

Русь сынов своих не бросает.

Будет точно всё по молитвам.

Сохрани ты нас, Русь Святая.

            Сети для ветра

Плат небесный, Спас Неруктворный

Русь Святую бережно хранит.

Не поймаешь в сети ветер вольный.

Не закроешь души для молитв.

В синеву проложены дороги

Прямо в высь, к парящим облакам.

Только, как же нестерпимо долго

Фарисеи сеют смрад и срам.

На погостах некому поплакать.

Русским, словно места больше нет.

Чужеземцев встретит грязь и слякоть,

И слепцы, утратившие свет.

Колокольным звоном не разбудят,

Ряженным покорно служит храм.

Русь займут совсем другие люди,

Подчиняя всё своим счетам.

Или лишь в далёкой Палестине

Дар пророков дерзок и жесток?

Или в нашей ледяной пустыне

Всеми правят страх и кошелёк?

Безысходность русского сиротства.

Каждый камень в поле вопиёт:

С образом Кого утратил сходство

Потерявший голову народ!

Лицемеры лгут, что нет спасенья.

Что весне унынье старых трав.

Что бояться обезьяньей тени,

Тем, кто прав...

              Белая Русь

Снег прикроет. Всё будет чисто.

Белой Родины зимний свет.

И пурга, высекая искры,

Заметёт одинокий след.

Лишь в мороз так бывает пусто.

Хорошо, когда всё всерьёз.

Наст удержит, а ветки хрустнут.

Дятел стукнет: «до- до-

До-

Нос я укутаю в шаль от бабки.

Тяжелёхонек бабкин крест!

Как зловеще играет в прятки,

Захлебнувшийся вьюгой лес.

Валентину Распутину

А победа бывает тихой,

А победа бывает кроткой.

Если бьют по щеке лихо,

То несчастен - держащий плётку.

Сорняки забивают пашни,

И под воду уходят храмы.

Но не назван ещё проигравший-

Ангара исцеляет раны.

И в воде ледяной, проточной,

Окрестившись и выпив Чашу,

Наш защитник по-детски точен

И смиренно жалеет падших.

            Посевная

Лучше - павшим, чем падшим.

Сеют зубы дракона.

Смрадный дух с этих пашен-

Там взойдут легионы.

Лучше стать здесь изгоем,

Чем привыкнуть к зловонью.

Бесы шествуют строем,

Отворив преисподню.

Вновь любовь будут мерить,

Лишь ценою Распятья.

Дверь открывшие Зверю

Наши лживые братья.

                Русь

Русь, намоленная веками,

Сокровенна, неуловима.

В тихом воздухе над полями

Свет нездешний горит незримо.

Красота здесь сжимает сердце,

У озёр шелестят ресницы.

Плачет север о Назарете.

Вздох пустыни доносят птицы.

На сожжённых войною пашнях

Будет место спасённым зёрнам.

Не бывает напрасно павших.

Веет ветер по-русски вольный.