Хиреют деревни. Вот и Никола. Чувствую я деревню, как человека перед болезнью,… русское исчезло. Н.Рубцов

На самом деле исчезло не русское, но сильно поубавилось русское святое и вообще Богочеловеческое, и виноваты в этом не одни русские люди, но, прежде всего те, чего же скрывать очевидное и давно заявленное, кто давно мечтал обратить Россию в послушное орудие осуществления планов мирового господства. С насильственным исчезновением Божиего, неизбежно исчезло и свое самобытное, национальное, своеобразное, отличительное. Неужели же будем дорожить надуманным всеобщим (общечеловеческим) и забудем, чем жили наши кровные сродники сто, пятьсот и тысячи лет назад? Не назвали ли бы они нас Иудами и Каинами за такое поведение. Мы вовсе не против объединительного в духовной Любви, но против объединения в ущерб Евангелию и своеобразию каждого народа в мире, за которое ратует и Бог. Ведь Бог не какой-то, а именно израильский народ в Ветхозаветное время избрал из прочих иных для Богооткровения и в конечном итоге спасения от власти тьмы и греха. Этим как раз и подтверждается, что Истинный Пастырь народов не князь мира сего, но Господь Бог, который через разные личности, разные народы и разные страны являет нам либо Свое благоволение, либо наказание, и все для того, что все спаслись и пришли в разум Истины. Итак, наказание – это то, что подготавливаем мы сами, мысля и действуя по греху, а благо – когда слушаем Бога и исполняем Его заповеди Любви. Что же проще – самим мыкаться из одного темного угла в другой вонючий, греховный угол, или же, возлюбив Бога, получить свет и жить свободной, разнообразной и совершенной, достойной для Богочеловечества жизнью? Ответ-то напрашивается сам собою!

Есть своя закономерность в том, что новая советская власть, объявившая себя «царством рабочих и крестьян» (подсчитал ли кто-нибудь сколько крестьян было уничтожено в ходе одних только массовых сталинских репрессий?), проявила беспощадную немилосердность к народным, национальным поэтам – Блоку, Есенину, Клюеву, Рубцову и другим. Иначе и быть не могло в период, когда все антихристианское, интернациональное насаждалось с упорством обреченных (помните, горьковское – «Безумству храбрых поем мы песню» - чем не девиз новой литературы!), а все православное, традиционное и народное вытеснялось, изгонялось, перестраивалось и уничтожалось. Новым устроителям Вавилона на советский лад не нужны были поэты, которые не вписывались в новые порядки. Ведь истинный поэт – это всегда пророк, возвеститель Правды не от людей. Назначение поэта, как писал А.Блок, неизменно: «Поэт - сын гармонии… Роль поэта - не легкая и не веселая, она трагическая» («О назначении поэта»). Но мы от Достоевского знаем, что гармония – «красота - вещь страшная. Тут Бог и дьявол борются и поле битвы – сердца людей». Вот почему над светлыми поэтами, в отличии от тех, кто писал о сатане (например, Бальмонт), очень быстро начинает сгущаться тьма и нечисть, а та знает, что нужно делать для погибели сынов света. Но очевидно и другое, что у на самом деле у тьмы ничего не выходит: Блока, Есенина, Рубцова и у других всемирная слава, а у их недоброжелателей и убийц – великий позор. Мир, лежащий во зле греха, гонит истинных поэтов и умертвляет их, потому что боится оказаться при свете, что свет выявит тьму под видом света маскирующуюся. А когда станет ясно, что такое добро-свет и что такое зло-тьма, то где окажутся нечестивцы и разбойники? Поэтому назначение поэзии всегда одно и тоже. Суть ее – приводить негармоничное в гармонию и разделенное в единство. Сущность поэзии – очеловечивать человека, помогать человеку придти от образа Божия в подобие Богу. Поэзия – духовная рука, протянутая человеку с небес до земли, чтобы вырвать человека, вросшего в землю, на простор Небес обетованных. Нынешнее время как раз и характеризуется переходом от элитарной и тем более тоталитарной литературы к литературе Духа, к чистоте и святости. Нельзя долго дышать грехом. Свобода в том, чтобы дышать воздухом целомудрия, любомудрия и смиренномудрия. Надо обратиться не назад на Содом и Гоморру, чтобы, не приведи Господь, стать подобием Лотовой жены – бесчувственным истуканом, которому все равно, грешат люди или не грешат, но повернуться лицом к своим корням. Вспомним, историю обретения Чудотворной Иконы Пресвятой Богородицы «Знамение» Курской-Коренной, Мировой Одигитрии (находится в США): некие охотники (надо считать ловцы звериных мыслей и охочие до всякого духовного добра) из Рыльска нашли Богородичную Святыню при корнях древа вяза (как не вспомнить Живоносное Древо Креста Господа, связавшего смерть!) ликом вниз. Когда Икона была отнята от корней (святых корней Церковных, глава коих Христос), то от того места забил мощный источник, который не иссякает вот уже 717 лет! Как не пытались большевики залить Источник бетоном, ничего не вышло… А Курская Одигитрия, после 90-летнего перерыва, продолжает шествовать по улицам священного Курска, давшему миру основателей Всемирных Богородичных Уделов – преподобного Феодосия Печерского в Киево-Печерской Лавре и преподобного Серафима Саровского в Дивеево.

Но с распадом Советской власти культура и особенно литература не стала менее агрессивной и человечной. Тоталитарный режим хоть как-то, да сдерживал грубые проявления порока и взаимной ненависти, и это немедленно давало хоть какой-то, да результат. При демократии, больше похожей на вседозволенность, почти не поддающейся регуляции законом, маскируемый порок вырвался наружу и заявил о себе во весь голос. Бесценная человеческая личность при такой «демократии» обратилась в ноль. Выше ноля одни деньги. В чем причина? От безбожия общество старательно перевели к многобожию и уважению всяческого проявления свободы. С одной стороны, это все же лучше, чем советская риторика о гуманизме, человеке труда и пр., но многобожие – это анархия наоборот. Не сегодня сказано, и сказано святыми подвижниками, что хвалит чужую религию, посрамляет свою веру. Сегодня получается, что духовность якобы есть во всех религиях, но только, дескать, по-разному в них проявляется. Но это, мягко говоря, неправда. Ну, есть ислам, есть буддизм, есть иудаизм, да мало ли чего есть, не угодного Святой Троице! Достаточно констатировать факт земного разделения людей по религиозному принципу, чем говорить, например, о «духовности» мусульманства. В исламе не может действовать Святой Дух, ибо адепты ислама не почитают Святую Троицу – Отца и Сына и Святого Духа. При всем понимании позиций ислама, он не имеет отношения к третьей ипостаси Святой Троицы. Значит, в нем есть все, что угодно и даже дух, но, боюсь, не имеющий отношения к Святой Троице. Ну, а где бездуховность или ложно понимаемая духовность, там и разделения, и смуты, и анархия, и все угодное не святым, противным Христу, духам злобы поднебесным, брань со злобой которых и ведет Святая Соборная Апостольская Греко-Российская Церковь. Вот и следует, прежде всего, обратиться к бесценному духовному, святому опыту Церкви, к Ее Слову и умению преодолевать земное силой Всепобеждающей Любви Божией, взошедшей ради нашего же спасения на Крест. Без Бога слово человеческое – кимвал звенящий (медь), пустой звук. Помните пушкинского «Пророка»: «И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей». В слове должно быть пламя. Слово должно воспламенять родственные души. В пламени должна сгореть похоть и пошлость мира. Страдающий человек пламенеет к Небу, ему не до чувственных услаждений. Кто страждет на кресте, тому нет никакого дела до славолюбия и сластолюбия, что так ценится в мире. В конце концов, если в слове не заключается горение души, то наступает возмездие: «За каждое праздное слово даст ответ человек». Все это, конечно, знали русские поэты, начиная с допушкинских времен. Но постепенно, по мере проникновения в русскую среду бацилл «свободы», «равенства» и «братства» без Бога, и в поэтической среде назревали соответствующие антирелигиозные настроения. Под видом поисков «чистого искусства» русские литераторы стали отходить от Евангельских заповедей Христа, тяготясь привычной религиозной средой. Этот отход весьма многих и многих от правды и веры народной, церковной дорого обошелся всей России. Когда пролились реки крови, тогда многие поняли, какое небесное сокровище они променяли на земную, тленную дрянь, но было, увы, уже поздно.

Жизнь без Христа напоминает, по слову А.Блока «огромную фабрику в ходу» (эти слова поэт относил к 1-й мировой войне), «и в этом ее роковой смысл… Этого оттого, что миром окончательно завладел так называемый антихрист» (Из записных книжек, 14.02.1916г.). «Все эти образованные и обозленные интеллигенты, поседевшие в спорах о Христе.., многодумные философы и лоснящиеся от самодовольства попы, знают, за дверями стоят нищие духом, которым нужны дела. Вместо дел - уродливое мелькание слов. Тоненький священник в бедной ряске выкликает Иисуса, - и всем неловко, «неприлично», переглядываются»... Поэт мучил вопрос, как технические достижения соединить с духовным искусством (ведь само слово «техника» с греч. и означает «искусство»). Вернемся к Святым корням Руси и сразу вспомним, что святые подвижники Церкви считали искусством из искусств. «Истинное познание добра и зла можно иметь только тогда, когда подвижник благочестия придет в сочувствие будущего осуждения и предвкушения вечного блаженства, что совершается в душе благочестивой еще в здешней, земной жизни таинственным и духовным образом», - эти слова преподобного и богоносного отца Серафима Саровского могут стать руководящими в жизни каждого человека, тем более христианина. Вот ответ человечеству, утомленному поисками своих истин, тогда как Истина-Христос давным-давно родилась в мир, ходила по земле, пребывала в подвигах спасения людей и добровольно взошла на Крест, чтобы обессилить нечеловеческое зло. Очевидно, что на познание Христа, того, что Он говорил и завещал человеку, и составляет искусство из всех искусств. Как бы не были славны и хороши человеческие достижения и искусства, что они вместе взятые, даже будущие, перед лицом Божиим? Блок за то, чтобы сейчас воплощать идеал, а не предаваться мечтаниям. Начиная воплощать христианские заповеди, ты поймешь, как это непросто в условиях современного мира, когда по слову уже другого русского поэта Ф.Тютчева: «Не плоть, а дух растлился в наши дни…». А сегодня в ХХI веке можно сказать, что и плоть, и дух растлились в наши дни, потому что общий уровень греха в мире возрос. И причина тому одна – отступление от правильного исповедания Бога, за которым следую все новые и новые казни Божии. Может хоть казни остановят растленные тела и особенно души. В «Дневнике» от 6.08.16 г. А.Блок записывает: «Грозный лик Твой, такой, как на древней иконе, теперь неумолим перед нами!» В прошлом нашей России Святое, живое и как живая Святость может умереть, исчезнуть, аннигилироваться, стать ничем, словно Ее и не было? Так не бывает, даже согласно закона сохранения энергии. Сегодня мы жаждем улучшения жизни, окончательного разрешения социальных вопросов. А духовность? Без духовности никакой такой счастливо налаженной социальности не получится. А.Блок писал: «Искусство там, где ущерб, потеря, страдание, холод… Я ничтожное звено длинной цепи этих отверженных» (письмо Л.А.Дельмас.6.05.1914). Что ж получается, воскликнут некоторые, - замкнутый круг, «чем хуже, тем лучше»! Вовсе не в этом корень зла, а в том, что мир возлюбил больше грех (то есть все то, что неугодно Богу и противно Его заповедям спасения человека от греха), чем добродетель. А раз так, то горе и страдания неизбежны, и, слава Богу, что неизбежны, ибо «без скорбей нет спасения» (преп. Серафим Саровский). Где нет страдания от многочисленных видов греха и его последствий внутри и вовне нас, там и нет нравственности, там одни разговоры. И вот из этого страдания по утрате святости и чистоты и рождается настоящее, подлинное, народное искусство.

В церкви мне удавалось найти то, чего я напрасно искал в мире…  А.Блок

Церковь живет по Законам Божиим, не смотря на то, что и в Ней происходит борьба, и отпадение, как служителей, так и прихожан в грех. Нецерковный же мир живет по своим обдуманным законам, хорошим только по виду, но зачастую неисполняемым самой же властью. Мир Божий – это одно, а мир без Бога борется с Богом – это противоположное Богу. В Божием миру покаяние, а в греховном- нераскаянность. В мире Бога святость, а в мире не от Бога – разбой и уголовщина. Неужели опять будем долго думать: с кем мы – с тьмой или со Светом?

Наши поэты выбрали Бога, Святую Троицу. Вот и Николай Рубцов вторит Блоку

 Бог все-таки есть! Это точно! Ну, как иначе объяснить, если ребенок еще совсем маленький, а улыбается. Значит, он что-то видит. Это ангелы с ним. Н. Рубцов

Вот так все просто! Где ангелы-дети, и улыбки, и чистая совесть, там и Бог! А где детская слеза по вине взрослых, где ради очередного «светлого будущего» текут потоки человеческих слез, да что там слез, - кровь, там нет и не может быть никакого Бога, там антихристианство свило свое адское гнездо.

 Когда прельстившись блеском зла,

 Питают в сердце смерти страх,

 И проклинают все, что свято,

 И поздно каются в грехах.

 (Блок. «Мне страшно»)

Блок и Рубцов – эти имена выдыхаешь, как огонь. Если спросят, Россия это - ? То можно, не раздумывая, выдохнуть – …это Блок, Рубцов. И все ясно! Есенин – это таинственная сень Руси. Блок - от слова «блок», оплот, стена, препятствие на пути всякой мути, заявляющей о своей якобы «чистоте». Рубцов – рубка всего, что мешает свободно идти вперед; признак высшего совершенства в работе. Слышали бы нас сейчас и Блок, и Рубцов, вот бы шуток было!?.. Они-то наверняка бы дали такое определение России: Россия – это Церковь, Небесная Торжествующая и Церковь земная, воинствующая. Все пройдет, земля сгорит и дела на ней, и останется одна Церковь, самое главное и останется – Вечная Святость! Неудовлетворенность состоянием дел в земной борющейся против зла Церкви не может отвратить никого из нас от Церкви-Победительницы на Небесах. Тут борьба, там успокоение от борьбы. Тут тлен, там нетление, тут злоба, там незлобие и Победившая, Преодолевшая все и вся Любовь Христа Богочеловека. Всякий, кто хочет на земле прекрасно устроится и благодушествовать, пожнет ветер, ибо он призван не на пиры, но на брань. «Борись и никогда не тяготись трудом от брани сей» (старец Никодим Святогорец) с мысленным волком, «ибо этим (ежедневным) трудом, нуждением себя и безжалостным, не смотря на боль, отрыванием себя от порочных навыков, приобретается победа и стяжевается великое сокровище, на которое покупается Царство Небесное и ради коего душа навсегда соединяется с Богом» (Никодим Святогорец. «Духовная брань»). Вот великое ратоборство, не требующее особых мест, денежных вливаний или специально отведенного времени, ни великой суммы знаний и прочего, чем так увлечен падший в грех мир. Нужна молитва, пост, послушание Церкви, чтение Евангелия, дела милосердия и то все это по силам и по роду работы каждого, а то и так, что у кого сильнее, что идет, например, молитва, той и более уделять внимание, а если кто-то любит постничать, то пусть налегает на пост; главное, не количество, а приносит ли наша занятие благодать. Так учил преподобный Серафим Саровский. От нас требуется труд и послушание, а все остальное – плоды, воздаяние и т.д. – это Божие. А то бывает так, мне в храме не то сказали, или мне священник не глянулся, то и не пойду на службу… Один курянин два года уже не посещает Богослужение после того, как его вопросили, совершенно без умысла какого, по дружбе, вернее по Промыслу Божию: «А Вы каялись, что были коммунистом?» Тот давай защищаться, мол, рядовые коммунисты ничего плохого не делали, зла не творили и прочее. И чего слушать себя, людей и мысленных врагов? Надо идти в храм и на исповеди спросить священника насчет пребывания в безбожной КПСС. Мы думаем жизнь – это то, что наше. И время и все для нас. Но так ли? Да, создано и время, и все остальное, но для чего, с какой целью? Если время жизни не станет временем служения Богу, то и время и жизнь пройдут напрасно, почем зря.

Читая стихи Блока, мы отчетливо видим как бы три фазы в развитии живого мира и живого человека: от рождения – яркого, необычного, безгрешного через осознание, что такое грех и святость, добро и зло, тьма и свет, горе и радость к мужественному стоянию не за свою или общечеловеческую «истины», но Божию Правду. Блок это называл «трилогией вочеловечивания». Христианин ясно видит в таком развитии троичность: мир и человека, созданные Богом-Отцом; крестный подвиг Бога-Сына для спасения мира и человека от зла и освящение всего достойного блаженной вечности Богом-Святым Духом.

 И пусть над нашим смертным ложем

 Взовьется с криком воронье, -

 Те, кто достойней, Боже, Боже,

 Да узрят Царствие Твое!

 (Блок. «Рожденные в года глухие») 

Но поэты наши не только учат, как жить во веки веков, но и как умирать для всего, что не свято, и воскресать для святости. Умирать-то нам и не хочется, нам все бы жить и жить, ничего особо не меняя. Номы и в природе видим, что в ней нет ничего постоянного, то ветер, то тишь, то дождь, то жара, то снег, то град… и все это нужно. Так и в жизни: если человек застаивается в своем, то начнет дуть ветер скорбей и быстро выветрит все нехорошее, а если нет у кого духовного исправления, то и гром грянет небесный…

 Блок: Барка жизни встала

 На большой мели

 Рубцов: Пустынно мерцает померкшая звездная люстра,

 И лодка моя на речной догнивает мели…

 Блок: О, как безумно за окном

 Ревет, бушует буря злая,

 Несутся тучи, льют дождем,

 И ветер воет, замирая!

 Ужасна ночь! В такую ночь

 Мне жаль людей, лишенных крова…

 Рубцов: Ночью я видел:

 Ломались березы!

 Видел: метались цветы!

 Гром, рассылающий

 Гибель и слезы,

 Всех настигал с высоты!

 Блок: Глас молитвенный, звон колокольный,

 За крестами – кресты, да кресты…

 Рубцов: Кресты, кресты…

 Я больше не могу!

Слышим ли эту предельно жизненную, обжигающую поэтическую перекличку в веках! Если слышим, то никто не умер, и ничего не погибло, кроме того, чему было суждено – греху во всех его проявлениях. Наши поэты теперь живы, как никогда на земле, где они преследовались, были гонимы, не понимаемы и обречены на раннюю гибель. Верим, что теперь они счастливы и уже будут счастливы всегда.

О Александре Блоке Рубцов пишет в своем письме к флотскому другу В.И. Сафонову от 2.02. 1959 года: «Вообще в стихах должно быть «удесятеренное чувство жизни», как сказал Блок».

Только удесятеренное чувство жизни могло рукой Блока написать следующие строки:

 Теперь я знаю, где-то в мире,

 За далью каменных дорог,

 На страшном на последнем пире

 Для нас готовит встречу Бог.

 И нам недолго любоваться

 На эти здешние пиры:

 Пред нами тайны обнажатся,

 Возблещут новые миры.

 («В чужбину по гудящей стали»)

Вот слова христианина Блока о Святом Причастии! Ибо святой Божий пир, Тайная Вечеря – это и есть «Придите и ядите», «Придите и пейте», то есть принимайте Меня под видом самой насущного в мире - хлеба и вина! Кто не любит на земле главной трапезы – хлеба и веселящего вина? Христос есть Вино новое, Веселье в век века и Хлеб Вечный, неоскудеваемый (и там, в раю, тоже Причастие!). Что же опять увлечемся пирам и яствами иными, тленными? Придите на все помойки мира и увидите, что на них стало с тем, чем мы так дорожим и ради чего готовы на очень многое, в том числе преступление заповедей Божиих. Кто мы – Причастники Неба или соучастники земли? Очень необычно и необыкновенно по-русски сказал о молитве архимандрит Иоанн (Крестьянкин): «Молиться надо так, как будто свежеиспеченный хлеб, из печи вытащенный». Вспомним и преподобных Феодосия Печерского и Серафима Саровского, выходцев из Курска, - они оба пекли святой хлеб для церковных просфор. В чистый без греховных примесей хлеб должно обратиться и наше тело – храм живущего в нас духа, если мы подчиняемся Христу. Кровь же Христова одушевляет нас, пожигая тернии скверн, и, страшно сказать, уподобляет нас Самому Богу – Христу. Веселье – Христос, и невеселье – мир сей, отринув который без сожаления, возрадуемся и возвеселимся!

Да, кто-то несет «на флагах черный крест» (Рубцов), кто-то идет «без имени святого» (Блок), но не на них же равнение. Равнение на поэтов!

 Блок: Ужасен холод вечеров,

 Их ветер, бьющийся в тревоге,

 Несуществующих шагов

 Тревожный шорох на дороге.

 Рубцов: По углам разбегаются тени…

 - Кто тут?.. - Глухо. Ни звука в ответ.

 Подо мною, как живые, ступени

 Так и ходят… Спасения нет!

Разве не было такого с нами хоть раз! Разве не внушает почти ежедневно мысленный враг скуку, уныние, не спасение и прочую чепуху? Да это наша повседневная духовная борьба. Все знают поэты и ничего не скрывают до самых глубин, до самого конца:

 Блок: Лениво и тяжко плывут облака

 По синему зною небес.

 Рубцов: Но все равно, …

 И счастлив тем,

 Что в чистом этом небе

 Идут, идут,

 Как мысли облака.

 Блок: И уязвленная страданьем,

 Душа воротится назад…

 Рубцов: До конца,

 До тихого креста

 Пусть душа

 Останется чиста!

Вот о чем все старание наших поэтов – как погубить свою душу ради Бога и спасения людей и обрести через этот подвиг самоотдачи Царство Небесное! Кто же сбережет свою душу для себя и насыщает ее земным, то ее погубит… Не нами сказано, как говорится в народе.

У меня вначале была тоска, а потом радость. Рождается из тоски, а кончается просветлением.  А.Блок

Опять же тоска тоске рознь. Есть тоска по идеалу, а есть снедающая душу, безысходная тоска. Идеал – это не земля, а Небо.
 

 Сама судьба мне завещала

 С благоговением святым

 Светить в преддверии идеала

 Туманным факелом моим.

 И только вечер до благого

 Стремлюсь земным моим умом

 И, полный страха неземного,

 Горю поэзии огнем.

 (Блок)

Поэзия есть огонь. Не поэзия или так называемая «поэзия» есть хлад. Истинный поэт полон страха неземного, - как бы не лишиться благодарного дара за неосторожное слово или за неугодное Богу дело. Он помнит предупреждение: «За каждое праздное слово, даст ответ человек». Посмотрел на кого косо – отходит благодать, осудил брата – ушла благодать. И снова приходится призывать и всеми мерами добиваться внимания благодати от Бога. Чтобы она пришла и направляла наши мысли и чувства.

Суть, очевидно, в том, чтобы все средства, чтобы весь опыт предыдущей литературы использовать для того, чтобы с наибольшей полнотой выразить самого себя и тем самым создать нечто новое в поэзии. Было бы что стоящее выражать. Н.Рубцов

Представляете, какая это работа! Некогда грешить и предаваться сластям, когда столько предстоит сделать. И это не только в поэзии, так во всякой работе ради Бога. Все поэты – духовные новаторы. Заметьте, не обновленцы или реформаторы, но созидатели нового чувства, нового настроения, новых миров. Хотя сами поэты скромно говорят о себе, например, Блок: «Я записал то, что увидел и услышал. Я – свидетель». Но в том-то и дело, что Божиих-то свидетелей как раз очень мало на этом свете. Когда у многих или большинства свое, и лишь у нескольких Божие, то к последним начинают присматриваться и относиться с подозрением – «не ханжа ли это?», «не сумасшедший ли перед нами?», «откуда он взялся?» и т.д.. Но опять же если бы только этим одним все ограничилось, далее наступает очередь более крутых мер и даже гибель. Так было не сто и не тысяча раз на горестной земле. Но поэты не отступают. Они учатся у родины и своего народа. Они – часть общего, целого.

 Блок: Все, что сказал ты, было мудро,

 Но ты бедней, чем тот пастух.

 Он говорил со мной о счастье

 На незнакомом языке.

 Рубцов: - Старик! А давно ли

 ты ходишь за стадом?

 - Давно, - говорит, - Колокольня вдали

 Деревню еще оглашала набатом,

 И ночью светились в домах фитили.

 Блок: Вагоны шли привычной линией,

 Подрагивали и скрипели;

 Молчали желтые и синие;

 В зеленых плакали и пели.

 Рубцов: Но довольно! Быстрое движенье

 Все смелее год от году,

 И какое может быть крушение,

 Когда столько в поезде народу?

Крушение и несостоятельность не вне, а внутри нас. В нас либо Бог, либо антихрист. И никого не надо винить.

 Блок: А вблизи все пусто и немо,

 В смертном сне враги и друзья;

 И горит звезда Вифлеема

 Так светло, как любовь моя.

 Рубцов: И надо мной –

 бессмертных звезд Руси,

 Спокойных звезд безбрежное мерцанье...

Россия... Этой теме сознательно и бесповоротно я посвящаю жизнь. Эта тема больше меня, она больше всех нас. Она общая наша тема.  А.Блок

Россия по Блоку – общечеловеческая тема! Россия у поэтов – Прекрасная Дама, Жена, Дева, Невеста, Любовь, Матерь. Святая Россия – это все! Вот отчего так страдают поэты, когда видят, слышат и чувствуют, когда с родиной неладно, когда святость родины умаляют и предают. Это никакое там не превозношение России, но отдание должного многострадальному Отечеству, пережившему в одном ХХ веке то, что хватит на долю других стран, вместе взятых. В прошлом веке поэты восклицали:

 Блок: Россия, нищая Россия,

 Мне избы серые твои,

 Твои мне песни ветровые,

 Как слезы первые любви!

 Рубцов: Россия, Русь – куда я ни взгляну...

 За все твои страдания и битвы

 Люблю твою, Россия, старину,

 Твои леса, погосты и молитвы,

 Люблю твои избушки и цветы,

 И небеса, горящие от зноя,

 И шепот ив у омутной воды,

 Люблю навек, до вечного покоя...

Кто так еще признавался в такой любви к России! И эта Россия все такая же и сегодня, спустя 40 и 90 лет со дня ухода Рубцова и Блока! Однако весьма многие приезжие в России любят всякие недоумения, странности, уклонения от привычного (в это число входит Православие...), а то и просто ее богатства – газ, нефть, древесину. Россия для них большая мама, которая не должна знать покоя и отдыха. Мир богатства, сытости и довольства не желает видеть Святую Русь. Сильно ли мы расстраиваемся, когда чувствуем к нам, русским, нелюбовь именно за Православную веру – главное наше сокровище, по сравнению с которым земной мир – одна общая могила? Конечно, это задевает, но ничего не меняет. Кто живет нелюбовью, у кого совесть нечиста, тот несчастный и жалкий человек. Ему бы помочь выпрямиться и увидеть все в Божием Свете Любви. К примеру, ненавидя христианство, советские издатели не печатали тех стихов Александра Блока, где он открыто исповедует Христа, а Николая Рубцова вообще не издавали большими тиражами. Так что, когда говорят, мол, нет никакого такого антихристианства (это, дескать, христиане придумали про антихристианство), а есть полная толерантность, то вы не верьте им, ибо недавняя история советской литературы фактами свидетельствует о другом.

И верится, что не в таком уж далеком будущем юридически установят факт неслыханного и чудовищного геноцида в отношении народов России, особенно русского, и в этот день весь мир будет молиться за миллионы убитых, уморенных, выселенных и казненных, в том числе великих и малых поэтов.