«Трапезы Господней частый причастник по завету кронштадтскаго пастыря был еси, и Евангелие Христово всем усердно проповедуя, новый Алипие преподобный, старче Черниговский, злобы безбожных не убоялся еси, огнем любве Божественныя тыя препобедив, Господа поеши дела и превозносиши Его во вся веки»[1].

Игумен Алипий (Яковенко) принадлежит к числу церковных деятелей Русской Православной Церкви, память о которых не должна быть предана забвению. У него была непростая жизненная судьба: выходец из бедной крестьянской семьи, имеющий за плечами всего несколько классов образования, он был одной из наиболее влиятельных фигур среди православного духовенства Чернигова первой половины ХХ века. Игумен Алипий был духовником Черниговской епархии в переломные 1920-е годы, окормлял многие православные семьи, принадлежавшие к черниговской интеллигенции, что свидетельствует о незаурядных природных дарованиях и высоких нравственных качествах этого человека. Он был лично знаком с о. Иоанном Кронштадтским, имел влияние на выдающихся архипастырей Православной Церкви: Черниговского архиепископа Пахомия (Кедрова, 1876-1937) и Нежинского епископа Дамаскина (Цедрика, 1877-1937), – оставивших заметный след в истории Русской и, в частности, Катакомбной Церкви. По его инициативе в 1919 г. в Чернигове были вырыты знаменитые «Алипиевы пещеры» (получившие в народе название от имени их создателя) – уникальный памятник пещерной архитектуры, который, к сожалению, мало изучен и, как и их создатель, практически предан забвению. В советское время Алипий Яковенко подвергался репрессиям и, в конце концов, принял мученическую кончину за свою преданность христианским убеждениям и активную церковную и пастырскую деятельность, а имя его было оболгано. Задача настоящего доклада – восстановить историческую справедливость и вернуть черниговцам имя одного из выдающихся их земляков.

Игумен Алипий, в мiру Александр Андреевич Яковенко, родился в 1881 г. на хуторе Плехтиевка Городнянского уезда Черниговской губернии (ныне Репкинский район Черниговской области)[2], как уже отмечалось выше – в бедной крестьянской семье. Детство прошло в выполнении тяжелого крестьянского труда, в помощи родителям, что не позволило ему получить полное образование. Поэтому, как о. Алипий сам о себе свидетельствовал, он был «малограмотным», самообразованием пришлось заниматься уже будучи послушником Троице-Ильинского монастыря в Чернигове, – опять же, в свободное от физического труда время[3]. В детстве любимым его занятием было чтение житий святых, что не могло не отразиться на формировании мiровоззрения и, в значительной степени, предопределило его дальнейшую судьбу, сформировав определенный жизненный идеал. Этому способствовало и то обстоятельство, что с. Плехтиевка находится недалеко от г. Любеча, родины преподобного Антония (983-1073), основателя знаменитого Киево-Печерского монастыря. Местные предания, бережно хранившие память об «отце русского монашества», принесшем на Русь традиции исихазма («умного делания») и афонский опыт «пещерного» аскетического подвижничества, также оказали влияние на христианское мiровосприятие Александра. Автору этих строк рассказывали, что, будучи подростком, Александр любил посещать для молитвы пещеру в Любече, которую, по преданию, вырыл прп. Антоний[4]. Не случайно именно о. Алипий (Яковенко) становится одним из вдохновителей восстановления традиций исихазма в Черниговской епархии, возродившегося в Русской Церкви в XIX – начале ХХ в. Создание в 1919 г. на Болдиных горах в Чернигове нового пещерного комплекса было в русле возрождения этих традиций.

Однако не сразу Александру суждено было пойти по монашескому пути. В 1903 г., по достижении зрелого возраста Александра призывают в армию. Он служил в Кронштадте матросом Балтийского флота в самый разгар Русско-японской войны (1904-1905 гг.). В военных действиях на Дальнем Востоке он участия не принимал, но, по его рассказам, революционные настроения, охватившие во время неудачной для России войны северную столицу империи и вылившиеся в Первую русскую революцию 1905 г., затронули и матроса Александра Яковенко. Революционная агитация, особенно активная среди матросов Балтийского флота, оказала на Александра, выходца из бедной крестьянской семьи, влияние – в это время он переживает серьезный религиозный кризис, его юношеские идеалы поколебались[5].

История не знает сослагательного наклонения – мы не можем знать, до каких глубин зла мог дойти разагитированный революционной пропагандой матрос Яковенко. Сам он, по свидетельству близко знавших его лиц, всегда говорил об этом с содроганием. Но мы знаем, какие жестокие зверства творили большевики-матросы Балтийского флота во время Гражданской войны[6]. Как бы то ни было, но именно в этот переломный момент Александр близко познакомился со знаменитым Кронштадтским пастырем – протоиереем Иоанном Сергиевым (1828-1908). Общение со «всероссийским батюшкой» навсегда определило дальнейший жизненный путь Александра Андреевича Яковенко. Благодарность к отцу Иоанну за то, что тот оградил его от зла и возвратил на нормальную человеческую стезю, игумен Алипий сохранил до конца своих дней.

Личное знакомство с отцом Иоанном Кронштадтским, известным православным молитвенником, автором глубоких богословских работ, посвященных молитвенному деланию[7], имело для Александра не только нравственное значение. В это время аскетические устремления Александра Яковенко получили поддержку и развитие именно в направлении исихазма – пути, к которому он стремился и по которому прошел вопреки (а может быть, как учит православное аскетическое богословие, – благодаря) жизненным невзгодам, которые были у него впереди.

В 1908 г. Александр возвращается в родную Плехтиевку. К этому времени умерли его родители. В.Я. Руденок в статье «Последний пещерник» пишет, что родственники Александра присвоили себе имущество его родителей[8], так что он, вернувшись с военной службы, остался «без кола и без двора». Александр не стал судиться за имущество родителей, – случившееся он воспринимает как промысел Божий, освободивший его от земного имущества ради имущества небесного – спасения души. Помня благословение о. Иоанна Кронштадтского на служение Церкви, поступает послушником в монастырь. В Черниговском Троице-Ильинском монастыре он занимается самообразованием, на него обращает внимание архиепископ Черниговский и Нежинский Василий (Богоявленский, 1867-1918) – архипастырь, много потрудившийся для развития образования в Черниговской епархии[9]. Примерно в эти годы Александр Яковенко принимает монашеский постриг с именем Алипий в честь преподобного Алипия Столпника (VII в.). В 1914 г. архиепископ Василий рукополагает Алипия в сан иеродиакона, а затем – иеромонаха.

Именно в эти годы в Троице-Ильинском монастыре складывается костяк из монашествующих и духовенства, для которых идеи исихазма, получившие в России широкую известность благодаря знаменитой Оптиной пустыни, становятся основой для построения нравственной, аскетической жизни. Не случайно и имя Алипий, которое Александр принимает при постриге: столпничество, как и позднее утвердившееся на Афоне «пещерное» подвижничество, было одной из форм углубленного внутреннего делания, исихазма. В это же время о. Алипий сходится близко с другим подвижником-исихастом Троице-Ильинского монастыря – иеромонахом Лаврентием (Проскурой). По-видимому, в эти годы в недрах черниговского кружка монахов-исихастов зарождается и идея создания в Чернигове, неподалеку от Антониевых пещер (ХI в.), нового пещерного храмового комплекса.

Февральскую революцию 1917 г. иеромонах Алипий не принял. Здесь сказалось, помимо христианских аскетических идеалов, и близкое общение с отцом Иоанном Кронштадтским и Черниговским архиепископом Василием (Богоявленским).

На гребне революционной волны происходят изменения во многих областях не только общественной, но и церковной жизни. Одним из таких проявлений было создание в епархиях так называемых «исполнительных комитетов духовенства», которые «смещали» с кафедр архиереев, считавшихся монархистами.

26 марта 1917 г. по распоряжению Губернского исполнительного комитета архиепископ Василий был арестован и уволен на покой, а на его место в мае епархиальным собранием духовенства и мiрян избран викарий Черниговской епархии, епископ Стародубский Пахомий (Кедров)[10].

Епископ Пахомий, как и его предшественник архиепископ Василий, был учеником выдающегося богослова, пастыря и молитвенника архиепископа Антония (Храповицкого, 1863-1936), избранного в 1918 г. на Киевскую митрополичью кафедру с титулом митрополита Киевского и Галицкого[11]. Поэтому с избранием на Черниговскую кафедру епископа Пахомия можно говорить о смене поколений, но едва ли можно говорить об изменении молитвенных аскетических и пастырских идеалов, которые утвердились при прежнем архиерее-»реакционере». Черниговские исихасты, хорошо знавшие стародубского викария, еще ближе сошлись с ним после того, как он стал их правящим архиереем, а иеромонах Лаврентий (Проскура) становится духовником епископа Пахомия.

В октябре в Петрограде происходит большевицкий переворот. По всей бывшей Российской империи бушует братоубийственная гражданская война. Начинается совершенно новый период в истории Православной Церкви – период невиданных дотоле гонений на Церковь и на религию. Расстрелян в Киеве митрополит Владимiр (Богоявленский, 1848-1918)[12], жестоко убит бывший Черниговский архиепископ Василий – после физических издевательств сброшен с движущегося на большой скорости поезда на Камском мосту[13], и т.д. Период гражданской войны характерен не просто гонениями на духовенство, а жестокими, изощренными издевательствами и казнями без суда и следствия[14]. Разумеется, гражданская война и связанная с нею разруха во всех сферах человеческой жизни затронули и Черниговскую епархию[15].

Поэтому приход к власти на Украине в апреле 1918 г. гетмана Павла Скоропадского православными людьми был воспринят с облегчением: здесь образовался настоящий оазис мирной жизни посреди бушующего океана гражданской войны[16]. В высших церковных и военных кругах даже родилась идея тайно вывезти из большевицкой Москвы в украинский Киев московского патриарха Тихона (Белавина, 1865-1925).

Гетман П. Скоропадский, ко всему прочему, был еще и православным верующим человеком[17]. По-видимому, неслучайно именно в апреле 1918 г. иеромонахи Алипий (Яковенко) и Лаврентий (Проскура) по благословению епископа Пахомия начинают копать на одном из склонов Болдиной горы новый пещерный комплекс с подземными храмами и келлиями[18]: к этому времени идея окончательно созрела, сформировались, как уважаемые и авторитетные пастыри, ее авторы, а мирная гражданская жизнь в стране благоприятствовала воплощению исихастской идеи и подавала надежды на благополучный исход гражданской войны, по крайней мере, в границах Украины.

Создание пещерного монастыря завершилось уже при власти большевиков. Последние месяцы работы проводились тайно, по ночам, в строжайшей конспирации. 26 ноября (ст. ст.) 1919 г., в день памяти преподобного Алипия Столпника, в подземном храме была совершена первая божественная литургия[19]. 

А.А. Карнабед, под руководством которого проводились археологические раскопки «Алипиевых пещер» в 1960-1970-е годы, так пишет об этом уникальном памятнике и его создателе: «Наши архитектурно-археологические исследования […] подтвердили свидетельства автора статьи “Новые пещеры” (1928 г.) Бориса Пилипченко и старожилов о сказочной красоте этого подземного ансамбля, где Алимпий проявил себя не только как умелый организатор, но прежде всего как талантливый архитектор и художник. Он перенес под землю, как это делал в XI веке Антоний, принципы плана и объемно-пространственного решения наземных храмов, но в данном случае народной деревянной архитектуры с присущими таким храмам обходными галереями (опасання), которые идут от галерей храмов эпохи Киевской Руси. Достаточно посмотреть на план “Новых” пещер, их продольный разрез и детали орнаментально-художественных композиций, которые украшают стены, склепы, чтобы убедиться в этом»[20].

Мы позволили себе привести объемную цитату известного черниговского археолога и архитектора А.А. Карнабеда не случайно: большой знаток древностей Киевской Руси, ее архитектурных и пещерных памятников, лично проводивший раскопки «Алипиевых пещер», он подтвердил «исихастский» характер создания пещерного монастырского комплекса иеромонахом Алипием (Яковенко). Мы видим, что образцом для создания этого комплекса послужили как подземные, так и наземные храмы Киевской Руси, когда исихазм как молитвенно-медитативная практика был распространен не только среди монашества древней Руси, но даже в среде представителей княжеской власти[21].

Алипий был воспитан на почитании памяти о Киевской Руси как «золотом веке» русского православия, поэтому естественно, что свой идеал он попытался воплотить не только в форме возрожденной молитвенной практики, но и в форме вполне ощутимой, материальной – в построении храма, наиболее полно, на его взгляд, отражавшего эти идеи в архитектуре. В этом же подземном монастыре он создал для себя келлию и подготовил место для могилы. Очевидно, в его планы входил уход в затвор по примеру древних монахов-исихастов[22]. Однако в затвор он ушел гораздо позже, совсем в другом месте и по другим причинам.

Новый пещерный монастырь просуществовал недолго. По разным сведениям, уже к концу 1919 г. власти запретили проведение в пещерных храмах богослужений. По крайней мере, известно точно, что в феврале 1920 г. в пещерах открыто уже не служили[23]. Тем не менее, несмотря на запрет властей, богослужения там проводились тайно, по ночам, поэтому власти вход в пещеры засыпали землей. На таком положении «Алипиевы пещеры» находятся и сейчас.

В том же 1920 г. властями был закрыт и Троице-Ильинский монастырь со знаменитыми Антониевыми пещерами и келлией прп. Антония. Вместо монастыря при Свято-Троицком храме был создан приход, окормлять который епископ Пахомий поручил игумену Смарагду (Чернецкому)[24], одному из сподвижников о. Алипия. Настоятелем Свято-Ильинской церкви был назначен игумен Ефрем (Кислый), тоже единомышленник Алипия[25]. Отец Алипий был направлен настоятелем в село Свинь (ныне Ульяновка), расположенное в нескольких километрах от Чернигова, обустраивать там церковно-приходскую жизнь, поскольку, по воспоминаниям очевидцев, власти не разрешили ему служить в самом городе, где он пользовался большим авторитетом[26].

Начинать пришлось буквально с нуля. Первое, что было сделано – сформирована церковная община, построен небольшой глинобитный домик для проведения богослужений. Со временем построили небольшую маловместительную деревянную церквушку, а затем достаточно просторный деревянный храм[27]. Как вспоминал протоиерей Иоанн Пращур, служивший в те годы пономарем у о. Алипия, для получения разрешения на строительство храма о. Алипий ездил в Москву к самому М.И. Калинину (1875-1946). Удивительно, но разрешение на строительство храма отец Алипий получил. Местные власти не могли уже воспрепятствовать строительству[28]. Храм этот сохранился до наших дней.

В июле 1927 г. заместитель Местоблюстителя московского патриаршего престола Нижегородский митрополит Сергий (Страгородский) обнародовал документ, получивший в церковной и светской истории название «Декларация о лояльности к советской власти». В этом документе митрополит Сергий от лица всей Русской Церкви провозгласил, что отныне «радости и успехи советской власти – это радости и успехи Церкви», а неудачи власти – неудачи Церкви[29].

Получилась двойственная ситуация: по Декларации выходило, что «радости» власти, уничтожающей Церковь, разрушающей храмы, сажающей в тюрьмы и лагеря духовенство и верующих – отныне радости и самой Церкви, а неудачи по разрушению Церкви – ее же, Церкви, и неудачи. Всех, кто Декларацию не принимал, митр. Сергий объявлял «вне Церкви» и подвергал церковным прещениям[30]. Ясно, что такая лояльность, разрушающая внутреннюю свободу Церкви, была неприемлема для совести многих православных христиан. Начались стихийные протесты, которые затем приняли организованную, насколько это было возможно в условиях гонений, форму. Так в Русской Церкви родилось движение, вошедшее в историю под названием Истинно-Православная (или иначе – Катакомбная) Церковь: в нее вошли лучшие представители епископата и духовенства, отделившиеся от митрополита Сергия ради сохранения «чистоты веры» и ограждения внутренней свободы Церкви от вмешательства богоборческой власти. В Черниговской епархии в разное время к ИПЦ присоединились архиепископ Пахомий (Кедров) и епископ Дамаскин (Цедрик)[31]. Черниговские «ревнители благочестия», составлявшие в свое время кружок исихастов, не подписали Декларацию и присоединились к ИПЦ. Возглавили это движение в Чернигове игумен Алипий (Яковенко) и иеромонах Лаврентий (Проскура).

Ядро ревнителей православия на Черниговщине составляли архимандрит Георгий (Смильницкий), игумены Ефрем (Кислый), Палладий (Мищенко), Смарагд (Чернецкий), Антоний и Николай (фамилии пока не установлены), Алипий (Яковенко), Лаврентий (Проскура), иеромонахи Михаил (Корма), Иннокентий (Козько) и Малахия (Тышкевич), иереи Гавриил Павленко, Иоанн Смоличев, иеродиакон Мисаил (Стишковский) и другие. Среди мiрян, не принявших Сергиевой Декларации, был известный церковный писатель С.А. Нилус, находившийся в ссылке в Чернигове с апреля 1926 г.[32]

В 1927 г. «за антисоветскую агитацию и пропаганду», то есть, за непризнание Сергиевой Декларации и активное противление ее введению в церковную жизнь, игумен Алипий был арестован и направлен в Харьковское ГПУ[33]. По свидетельству протоиерея Иоанна Пращура, чекисты ворвались к о. Алипию в дом на праздник Покрова, плевали ему в глаза, затем сбили с ног и стали жестко избивать прикладами винтовок. После издевательств, окровавленного, они бросили его в машину и увезли. Как о. Алипий сам о себе свидетельствовал[34], в тюрьме от него требовали подписания Декларации.

К сожалению, у нас нет сейчас доступа к следственным документам по делу о. Алипия, но очевидно, что чекистам не удалось добиться от него того, чего они хотели. Репрессивная машина в то время еще не набрала таких оборотов, как в 1930-1937-е годы. В это время сроки еще давали небольшие, и расстрельных приговоров почти не было. В 1928 г. отец Алипий вернулся в Чернигов.

Пребывание в тюрьме и издевательства там над ним еще больше укрепили о. Алипия в убеждении, что советская власть попирает не только христианские, но просто человеческие нравственные нормы, и что лояльность к такой власти в той форме, как этого требовал от Церкви митр. Сергий, неприемлема для совести православного христианина. С этого времени он становится одним из убежденных идеологов ИПЦ на Черниговщине.

Примерно в это время в с. Свинь власти закрывают построенный о. Алипием храм. Иконы местные комсомольцы-активисты вынесли на свинарник и там сожгли, а церковь превратили в зернохранилище. Созданная игуменом Алипием монашеская община уходит в подполье, переходит на нелегальную форму служения. Это была первая катакомбная община в Чернигове.

В 1928 г. освобождается из заключения архиепископ Пахомий (Кедров) и возвращается в Чернигов. В это время он еще не прекратил общение с митр. Сергием, пытаясь примирить «сергиан» и «непоминающих» ради сохранения, как он полагал, «церковного мира». Однако, приехав в Чернигов, архиеп. Пахомий встретился с организованной оппозицией своему «просергиевскому» курсу со стороны духовенства и паствы. Характерно, что именно игумен Алипий, чей пастырский авторитет к тому времени был в Чернигове очень высок, убедил своего преосвященного в пагубности для Церкви сергиевского пути: «(Л. 202)[35] Попытки Пахомия Кедрова перетянуть монахов на сторону легализованной патриаршей ориентации успеха не имели, т.к. Корма Михаил, один из первых, ссылаясь на “неправославие” Пахомия Кедрова отказался с ним совершать религиозные обряды, а остальные монахи, как Чернецкий (Л. 202 об.) Смарагд, Тышкевич Малахия, Проскура Лаврентий и другие продолжали доказывать Кедрову неправоту митрополита Сергия, в результате открытого против Пахомия Кедрова выступления со стороны монаха Алимпия, осужденного за контрреволюционную деятельность, Пахомий Кедров стал сдавать свои позиции и в результате примкнул к оппозиции[36]«.

В конце 1929 г. арестован епископ Дамаскин (Цедрик), в октябре 1930 г. – архиепископ Пахомий (Кедров), в 1931 г. – игумен Алипий. В это время репрессивная машина еще не затронула основной костяк черниговских ревнителей. Аресты духовенства ИПЦ в Черниговской епархии начнутся к середине 30-х гг., пока же были арестованы ее наиболее авторитетные идеологи.

Игумен Алипий был этапирован в концлагерь в Архангельской обл. и провел свой 4-х летний рок на лесозаготовках, выполняя изнурительную физическую работу вместе со своим сотаинником иеромонахом Иннокентием (фамилию установить пока не удалось). Вернулся он из заключения в 1935 г. тайно, присоединившись к своей катакомбной монашеской общине в с. Свинь. В 1936 г., когда в Чернигове был начат большой судебный процесс и арестованы все священники и монахи, принадлежавшие к ИПЦ (почти все они погибли в концлагерях), о. Алипий тайно переезжает в Чернигов, поскольку в небольшой деревне в это время находиться на нелегальном положении было труднее, чем в городе. Да и к тому же нужно было окормлять осиротевшую истинно-православную паству. Он организовывает тайный монашеский скит на Лесковице (пригород Чернигова в районе Антониевых пещер), где в катакомбном храме ежедневно совершает божественную литургию. В это же время его друг и сотаинник игумен Лаврентий (Проскура) также переходит на катакомбное положение, организовав на Лесковице несколько тайных монашеских общин. По его благословению в Холодном яру (ул. О. Десняка на Лесковице), во дворе благочестивой прихожанки тайно была вырыта небольшая тесная пещера, где о. Лаврентий по ночам совершал божественную литургию. Вход в пещеру шел через коридор дома в кладовую, а из кладовой через погреб прямо в храм. Здесь же, во дворе, жило несколько тайных монахинь; они следили за порядком в катакомбном храме, а в отсутствие о. Лаврентия сами вычитывали службу мiрским чином[37].

Так и служили катакомбные отцы-исповедники до начала советско-германской войны.

Вероятно, неслучайно именно они – создатели и вдохновители еще в дореволюционное время в Чернигове кружка монахов-исихастов, создатели знаменитых «Алипиевой» и «Лаврентиевой» пещер, где предполагали добровольно уйти в затвор для молитвы «за весь мiр, во зле лежащий» – создали тайные монашеские общины из своих последователей в самые жестокие годы коммунистических репрессий. Они ушли в затвор, хотя и вынужденный, и предались углубленному молитвенному деланию, как мечтали об этом в юности. Но и в своем вынужденном затворе, невзирая на опасность быть раскрытыми органами НКВД (что означало неминуемую гибель), они продолжали окормлять униженную и запуганную православную паству, тайно, по ночам принимая у себя не только монахов, но и мiрян.

С оккупацией Украины Германией в 1941 г. отцы Алипий и Лаврентий вышли из катакомб. Новая власть была такой же человеконенавистнической и безбожной, как и прежняя, но на первых порах, ради пропагандистских целей, оккупанты позволили открыть уцелевшие храмы. Игумен Лаврентий занялся восстановлением своей «alma mater» – Троице-Ильинского монастыря, правда, теперь уже как женского, ибо монахов-мужчин в живых практически не осталось (их уничтожали наряду со священниками, потому что любой мужчина-монах – потенциальный священник). Отец Алипий вернулся в с. Свинь, в свой оскверненный храм, восстанавливать зачахшую при Советах церковно-приходскую жизнь.

В 1943 г., 20 сентября, когда Красная армия вела бои за Чернигов и военные вошли в с. Свинь, отец Алипий был убит одним из красноармейцев брошенной под ноги гранатой. Это был один из тех активистов-комсомольцев, жителей деревни, кто принимал участие в осквернении построенного о. Алипием храма, сжигал иконы и ненавидел священников за их верность христианским идеалам[38]. Характерно, что убийство произошло по окончании литургии, которую отец Алипий совершал в храме несмотря на усиленную бомбардировку деревни советской авиацией. Как истинный исихаст, он не оставил молитву даже в минуту опасности, и ушел в мiр иной, причастившись Христовых Таин.

Отец Алипий предчувствовал свою близкую кончину. Известно, что за некоторое время до дня гибели он говорил своим монахиням и прихожанам, что «скоро покинет их». Он знал, что с возвращением советской власти вновь начнутся массовые аресты, ссылки в концлагеря и расстрелы[39] и, конечно же, понимал, что ему, священнику ИПЦ, чудом избежавшему ареста в 1936-м и гибели в советском концлагере (где погибли почти все его единомышленники), ареста в 1943-м не миновать. Понимал о. Алипий и то, что в свои 62 года, больной сахарным диабетом, он не выдержит допросов и нового лагерного срока. Поэтому он готовился не только к аресту, но и к смерти.

По окончании литургии о. Алипий, испросив прощения у монахинь за возможные прегрешения, отправил их в укрытие в вырытый неподалеку от храма окоп, а сам направился в деревню по мосту, чтобы причастить кого-то из больных прихожан, как он это делал обычно после каждой литургии. Монахини, опасаясь за жизнь своего пастыря, стали убеждать его укрыться вместе с ними, однако он, вторично испросив у них прощения, со словами: «Не беспокойтесь, на все воля Божия. Простите меня за все еще раз, я покидаю вас...», продолжил свой путь. В этот момент вдоль моста пробегал отряд красноармейцев, среди которых был упомянутый Пантелеенко. Он остановил солдат и начал громко, сквернословя, оскорблять о. Алипия, обвиняя его в «сотрудничестве с немцами»[40]. Все «сотрудничество» о. Алипия заключалось в том, что он восстановил в родном селе И. Пантелеенко оскверненный большевиками храм и служил в этом храме, окормляя свою паству, унижаемую и оскорбляемую новыми оккупантами. Больше предъявить священнику было нечего, но и этого оказалось достаточно. Для таких как Пантелеенко священнический сан сам по себе – уже преступление против советской власти. Со словами: «Расправимся с контрой…», он бросил в о. Алипия гранату. По свидетельству протоиерея Иоанна Пращура и М.А. Атрощенко, игумену Алипию оторвало ногу, а тело его было искромсано осколками. Похоронил о. Алипия его друг и духовный сподвижник, священник ИПЦ Алексий Ткаченко, который служил в с. Киселевка. Вскоре после гибели о. Алипия, в 1944 г. храм в с. Свинь был закрыт.

Так прошел свой земной путь один из лучших представителей Черниговщины. Возросший на нравственных идеалах Святой Руси, поколебавшись в молодом возрасте, он затем сохранил им верность до конца своих дней. В трудные годы он сам твердо стоял и помог устоять другим. За эти идеалы он страдал и за них принял мученическую смерть, взойдя на свою Голгофу.

Похоронен игумен Алипий (Яковенко) на церковном кладбище в деревне Свинь (Ульяновке), неподалеку от построенного им храма. «Алипиевы пещеры» по-прежнему зарыты, а на их вершине молодежь устраивает пикники.

***

«Праведник погибает, и никто не принимает этого к сердцу, […] и никто не помыслит, что праведник восхищается от зла» (Исаии 57,1)[41].[42]