***

Свободный мир!

Весь твой Нескучный Сад –

доходный угол строгого режима.

Здесь только псы не ведают преград.

И то, когда мерещится нажива…

От прорвы терний звёздам не вздохнуть.

Но падают согласно обстановке.

И прямиком – в условленную грудь,

за выслугу на поприще вербовки.

Свободный мир!

Сплошной Нескучный Сад,

набор дорогостоящих безделиц.

Заполнен рай – легко доступный ад.

Потугами умельцев и умелиц,

лишённых материнства потаскух

и тех, что с ними корчили пространство.

Натешится немузыкальный слух

и давится веками окаянства.

Пока в запасниках звереет Феб,

грозит войти в историю Пифоном…

Свободный мир,

ты - зрелища и хлеб:

затеян и рассеян по притонам.

…А где-то сбоку, в кущах голодух,

сквозит весна, хлебнувшая припёка.

Там тени суетливые старух

латают дни лоскутные для Бога.

Там дети точат первые мечи,

как просятся в последние герои.

И носят черноризные грачи

на радостях - небесно-голубое…

Свободный мир,

что твой Нескучный Сад?!

2014 г.

***

Какой бессмысленный приказ -

тянуть волынку.

Меняла видимость не раз

свою картинку.

Сужает площади зрачок –

калёный ветер.

Один единственный щелчок…

И ты – бессмертен!

Одна единственная боль…

По нисходящей.

А первой крови алкоголь -

последней слаще.

Забьётся дикая толпа

повадкой стаи.

И жизнь сотрёт себя со лба,

мол, отпускаю…

Но это дальше, а сейчас –

по той же схеме.

Нас чёрт не выдал, Бог не спас…

Ещё не время.

Март, 2014

***

Какую песню сложит арестант?

Один из тех, заброшенных в ловушки

извечности… Космический базальт,

отпущенный на страшные игрушки

для смертных, - прогибает высоту,

грозит сойти в миры Армагеддоном.

Какую службу справят по тому,

кто вырван осмотрительным Законом?

Под корень. Под вращающийся ноль

планеты, виноватой в Неба склоне.

Какую казнь пожалует король,

затравленным в стоическом поклоне?!

***

Духи сумеречной зоны

тянут жилы тонких тел.

Травят души вавилоны,

давят туши толщей стен.

Эхо корчится попятно,

перетаптывает птиц.

Сны читают беспощадно

полный перечень убийц.

Время крутит не для скуки

риторический мотив:

было дело – будут муки,

вечное разворотив.

Язвы тайного надзора

раззадоривают сброд.

Пляска полного позора

набирает оборот.

Случки жадны до икоты,

крошит пыл затей драже.

От заката до восхода

неспасаемо уже!

Век петлёй накинет леску,

поперхнутся словеса.

И проступит кровь на фресках,

как когда-то…небеса.

2014 г.

***

Кормушки для ветров – пробоины столетий,

где пепел кроет лбы убитых мудрецов…

В расширенных зрачках играют злые дети.

И привкус их затей до рвотного свинцов.

Они ещё не псы без племени и рода,

молочные клыки ещё не отнялись,

но им не по нутру любое время года,

и то, чему виной отъявленная жизнь.

Неверием полны, прикормлены войною,

в желании узнать, куда ушли отцы,

щенки учились выть под полною луною

и схватками калить позорные рубцы.

А детство детству – рознь. Одни сводили счёты,

как сводят кустари наколки ушлых лет.

Другим терзал виски почин Большой Охоты,

и черной птицей лес выклёвывал рассвет.

В истошной вышине мерещились двустволки, -

терпению святых вот-вот придёт конец.

И мир в последний раз пройдётся против холки.

И гибельный восторг надавит на крестец.

Пусть боль притупит дрожь!

Под мерными прыжками

переходя на хруст поляжет сухостой…

Юнцы готовы рвать. И тех, что за флажками,

и ставших против всех за облачной верстой.

Неладен этот час, как свет ручной работы!

Чем меньше битвы круг, тем бешеней оскал…

Не загнанные псы, а волки-сумасброды,

которым всё равно, за что их наповал.

Но только сбросит мир трагическую маску,

и Небо разомкнёт защитные ряды,

окрепшие ветра решатся на огласку,

выцеливая нас для будущей беды.

2014 г.

***

Явь заточена под предательство.

И шакалит по нычкам месть…

Проблесковые обстоятельства –

сердобольных столетий взвесь,

полнят воды небесной проруби

до скончания судных дней…

Там подлёдные бьются голуби

превращаясь в гнедых коней.

Всуе - стяги полощут площади.

Развлекается Антипод:

- Этим вечно чего попроще бы…

Маловерный пошёл народ!

Церкви охают над потравою,

сотрясается вольный Рим…

Каждый левый шагает правою,

Каждый правый блажит: «Горим!»

Кормчим надо дойти до крайности

по ухабам поникших плеч,

чтобы Муромец взвыл от ярости

и над миром взметнулся меч.

2014 г.

1993

Спугнули Таню.

Проткнули мячик.

Хрипит осечкой

оскал приказа.

Огню - опасно,

пока маячит

сырая площадь

чужим спецназом.

Запросишь пулю –

получишь дуру

и краткий список

по главной теме.

Татьяна пишет

письмо Тимуру.

Его команда

любима всеми.

А век не против –

сентиментален.

Осушит стопку…

Читайте, детки!

Но, если рваться,

вникать в детали, -

залепит глотки,

зашторит клетки.

Кто поведётся,

начнёт сначала.

И в недалёком

разбудит чёрта.

Забили Таню…

Что означало:

пыталась думать,

была упёртой.

А те, что выше

цепных не краше,

но шито-крыто

за главной дверцей…

Теперь ты знаешь:

они - не наши.

Всё остальное -

в режиме сердца.

Послушай, бьётся!

И пусть продажны

воспоминанья

смотрящих в точку.

Им всё зачтётся!

Когда однажды

любимый мячик

уронит дочка...

2014 г.

***

Этот шумный балаганчик, где любовь разгрызла нитки

и глядит осатанело в пропасть пятого угла,

начинает представленье, приглашает вас на пытки,

на особую забаву, по возможности - до тла…

Пляшет полька пальцев цепких, золотятся контрамарки…

Будет каждому по вере! Лишь бы выдержал каркас.

Приходите, проходите… Воздух сладкий, воздух жаркий

нагнетает сальным дымом колченогий Карабас.

Этот шут рыжебородый не похож на людоеда,

если только не пытаться заглянуть ему в глаза…

А пока ещё не вечер, - время зрелищного бреда.

И пока ещё не тлеет ложной выси бирюза.

Ровно полдень!

Взвыли скрипки и тотчас пошли волною

желчегонные улыбки, бутоньерки, плюмажи…

В топях ямы оркестровой две трубы грозят войною

и постанывают флейты про загубленную жизнь.

Рвется занавес покорно на положенные части

И на каждой – бьётся чайка о колонны пыльных фалд.

Виснут ломанные крылья, истекают бурым счастьем…

Созерцанием мучений воспаляется азарт.

Потускнели канделябры, замесив тела и тени,

оставляя комья воска в горле скользкой темноты.

И какой-то юркий карлик, укрощая шёпот мнений,

большерото объявляет: «Гений чистой красоты!»

Вот стоит в нелепой позе, освещённая невнятно,

сердобольная Мальвина . Тайный грех, как томный сон.

Вот она пошевелилась… И, легко невероятно,

поднялась над поголовьем очарованных персон!

Как любим смертельный номер торжеством аристократий!

Как приятен слуху черни сердца жертвенного стук!

Кто-то ждёт: вот-вот сорвётся это маленькое платье…

Кто-то хочет, чтобы длился этот красочный испуг…

Скоро-скоро лопнут струны у смирительной страховки!

Скоро плоть преодолеет поднебесные буйки…

Зацарапанной пластинкой в ошарашенной массовке

хрип фокстрота «Аллилуйя» от тоски взведёт курки.

И заблещёт балаганчик нехорошими огнями.

Полыхнёт на фоне фола ликование кулис …

И свернётся свиток века безделушкой оригами.

И раскроет Вечный Автор

совершенный

чистый

лист.

2014 г.