Недавно в Москве прошел балетный конкурс «Benua de la dans», члены жюри которого единодушно лучшим артистом назвали Сергея Полунина. Мне этот артист знаком по телевизионному конкурсу «Большой балет», который проходит на телеканале «Культура». На этом конкурсе танцевал незнакомец, от танца, от вариаций которого я не могла оторваться. Помимо того, что это было, на мой взгляд, безупречно и красиво (об этом даже не нужно говорить), но каждый его танец-вариация был для меня маленьким рассказом. Знаю только, что Серей учился в Киевском хореографическом училище, откуда его одного забрали в Лондонскую балетную школу, и, кажется, в девятнадцать лет он стал солистом Королевского театра оперы и балета в Лондоне. И случайно из новостей «Культуры» узнаю, что Сергей Полунин - ведущий солист Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко… для меня это было настоящим чудом… Родители каким-то образом поняли, что мне хочется увидеть его воочию на сцене. И днем, после трапезы, матушка стала собирать меня в театр. Когда она показала мне билеты на балет, у меня чуть не полились из глаз слезы.

Мы заехали в подземный гараж и на лифте поднялись в фойе театра. Синие фойе кажется воздушным благодаря белым аркам, мраморным колоннам и полукруглым аркам над дверьми, ведущими в зал. Наши места оказались в четвертой ложе бельэтажа, публика заполняла фойе, и все ложи были открыты. У меня упало сердце, потому что все ложи были со ступеньками. Не успели мы подойти к нашей ложе, как подошла контролерша, проверила билеты и сопроводила в шестую ложу. Я была изумлена: в ней отсутствовали ступени, и стулья не были привинчены к полу, что позволяет в кресле-коляске занять свое место.

Зал торжественно-строгий. Всё обито синим бархатом, что в сочетании с белым «мрамором» придает театру чистоту. Украшением зала служит бархатный синий занавес с зелеными и фиолетовыми узорами. Я сидела впереди, а мой спутник позади меня. Свет медленно тускнел и гас, гул стихал… Пара софитов осветила оркестр. Вся театральная вселенная ждала вершителя этого театрального действа.

Первые фразы музыки, увертюры овеяли меня далекими и такими дорогими сердцу воспоминаниями… и из ажурной вязи увертюры возникли и нежная Одетта, и коварно-пренебрежительная Одиллия, и беззаботный, но внимательный шут, и принц Зигфрид, и огромный коршун - злой гений или попросту колдун. Колдун от волшебника отличается тем, что он - темное и беспощадное зло. В версии А. Горского он – знатный господин с титулом, приближенный ко двору. При дворе его считают знатью и относятся к нему с большим почтением. И на балу, где принц должен выбрать себе невесту, он появляется как чародей, без клюва и крыльев. Но он не может скрыть свою ипостась. И при его появлении всё подернулось красным, кровавым цветом, будто отсвет подкладки его плаща. В средине увертюры занавес разлетается, открывая берег озера с могучими и раскидистыми вязами, среди которых гуляет девушка в струящихся одеяниях. И вдруг на нее слетает громадный коршун. Его партию танцевал Никита Кириллов. Она отбивается… но он укрывает ее крылами, и через несколько мгновений по озеру (задник сцены) проплывает белая лебедь….занавес закрылся.

Когда вновь он разлетелся, я – зрительница - почувствовала себя счастливой, будто вернулась в любимые с детских лет места: тот же сад замка принца Зигфрида, пронизанный солнечным светом. Та же поляна у озера, где каждый куст, каждая стежка, каждый закуток знаком. Тот же зал замка 16-17-го веков, готический с потемневшими от копоти светильников фресками зал, каменные, стрельчатые стены, стропила потолка с бронзовыми люстрами, напольные шандалы со свечами, деревянные стулья с высокими спинками, двухстворчатая, кованая дверь, грубо-вырезанные табуреты, стулья с высокими спинками, тяжелые кресла-троны, где сидели принца Зигфрид и его мать-регентша - всё это пленяло моё воображение.

Я любовалась и кордебалетом, особенно в первой картине. Артисты не исполняли свои партии, а жили этими танцами-миниатюрами. Придворные дамы развлекали Принца, старались увлечь его в игры, занять пустыми разговорами… Он общался с ними, спорил, шутил (короткие вариации, этюды), но это был незнакомый и интересный мне человек. Он – Принц – Сергей Полунин – «разговаривал» со мной о смысле жизни, о верности и лести… и не хотелось прерывать это общение. Когда он со стороны наблюдал за дамами и кавалерами, я чувствовала, что это благороднейший человек 17-го века, а не Сергей Полунин. Когда он исполнял первую вариацию, мне казалось, что он не задумывается над движениями… Его принц Зигфрид просто размышлял о жизни…

Не могу обойти стороной Его шута. Раньше меня развлекал его танец сложный, витиеватый, как сама речь «петрушки»… Эту партию исполнял Дмитрий Загребин.

Все сложные прыжки и пируэты он исполнял необычайно легко. В этот вечер шут поведал мне, что они с принцем давние товарищи; шут не только мудрый, но еще и воспитанный человек. Он внутренне менялся, когда подходил, или обращался к принцу… Мне кажется, что, если бы принц с ним поделился тайной (о нежных и серьезных чувствах к Одиллии), может быть, шут и уберег бы Зигфрида от чар чародея…

Мне удивительно то, на спектакле не только чувствовала, но и видела настроение, чувства героев… На землю сошла ночь, берег озера серебрит луна. К нему, одна за одной подплывают лебеди… и выходят из зарослей на лужайку, сбросив личину. Все они грациозные, стройные. И вдруг одна из них мне показалась тоскующей, хотя она выплыла на сцену спиной, и полу-руки, полу-крылья двигались, как и у других двадцати восьми или тридцати четырех девиц-лебедей. Эта была Одетта (Эрика Микертичева - она и Одиллия). Она исполняла движения как-то совсем иначе, нежели ее подруги. Может принц «услышал», о чем она разговаривала с подругами, и ее слова его взволновали. Сергей Полунин движениями просто рассказывал о себе - о принце Зигфриде. У него ногти на мизинцах рук пели. Я не чувствовала, не видела ни толчка перед прыжком, ни напряжений во время исполнений фуэте, Сергей просто был принц Зигфрид. Это похоже на чтение поэм А. Пушкина, или повестей Н. Гоголя. Поддержки, будто затаенное дыхание. Мне даже казалось, что они воспаряли над землей.

И было осязаемо понятно, как глубока и необъятна любовь Одетты к Зигфриду по движениям и полету рук. Мне почти невозможно несколькими фразами описать все неуловимые искренние чувства, о которых пели, рассказывали руки-крыла Одетты. Но именно руки рассказали о ней, как о человеке.

Много, очень много видела по телевиденью записей этого балета, но в театре я впервые осознала, для чего он заставил свою дочь Одиллию очаровать Зигфрида: он - колдун - желал получить власть над принцем. Она же непротив была сменить шляпу с  перьями на золотую корону. Одиллия по своей натуре властная и беспощадная, она очень дерзко ведет себя с Принцем, не дозволяя ему опомниться. В каждом движении Одиллии были и дерзость, и любование собой, и властность, и насмешка над принцем. И удивительно, но эта была совершено другая личность, иной человек, так что создалась полная уверенность: Одетта – другая артистка.

И поразил драматическим искусством Сергей Полунин в картине бала и предательства им Одетты, когда Чародей его одурманивает, чтоб он влюбился в его дочь Одиллию. Он был безупречен в танце и в то же время в его движениях, жестах было как бы принуждение…

Оторваться, отвлечься на кого-то другого было невозможно. Сергей Полунин ничего не утрировал, не изображал драмы, терзаний, а был подлинным и благородным Принцем.

И эпилог мне понравился по простоте и по настроению: тот же берег озера, те же вязы. К озеру пришел принц не для того, чтобы умереть, а чтобы покаяться… Этот принц Зигфрид был уже не герой из легенды, а живой человек. А на вершине коршун-Чародей бьет крылами Одетту - белую лебедь… Принц Сергея Полунина клятвой разрушает злые чары. Он подбегает. Белая лебедь падает вниз, на выступ... и когда принц поднимает ее, Одетта превращается вновь в девушку. Но меня восхитила сама картина. Эта была живопись XVIII-го века.  

Закрылся занавес, мы вышли из театра в шумный, кричащий вывесками город. На какое-то мгновение мне стало не по себе... и я вспомнила театр и Сергея Полунина, и мне стало как-то легче, потому что он - душа танца, частичка того мира, по которому меня водила бабушка в детстве.

28-го мая 2013-го года