Писательская судьба моя тесно связана с Северо-Западом России, направлением героического наступления армии генерала Н.Н. Юденича на Петроград и ее отступлением, этой дорогой русской скорби. Странно ли, что множество дружб связывают меня с военными историками, исследователями этих мест.

Совместная наша поездка в Гдов с Сергеем Геннадьевичем Зириным из Ямбурга и Антоном Сергеевичем Громовым из Баварии затевалась еще зимой, когда мы надеялись, что летом там будет восстановлен памятник Государю Александру II. Увы, в деле восстановления исторической памяти проволочки неизбежны. Открытие памятника было перенесено на осень. Однако мы решили не менять планов – пожить несколько дней на Чудском озере, посетить 30 июля городской праздник. Но, собираясь в дорогу, я даже представить себе не могла, какую фантастическую страницу русской истории – современной и древней, мне предстоит прочесть.

Современная история началась в 1983 году, когда служить в Покровской церкви в Кярово под Гдовом (чудом уцелевший родовой храм графов Коновницыных) был прислан молодой священник Михаил Женочин. С фотографий тех лет на нас смотрит настоящий древнерусский витязь – высокий, широкоплечий, златокудрый и русобородый, очень красивый. Его, питерца, не слишком смутила жизнь в крохотном деревенском домике, походы за водой к колодцу. (Позже, когда стали появляться на свет дети, отец Михаил собственноручно провел водопровод). Гдовщина, красотою своей природы, величием древней своей истории сразу пленила его.

В самом Гдове, где стояли до революции шесть храмов, не было о ту пору ни одного. Великолепный памятник XVI века, Димитриевский собор, был взорван во время отступления гитлеровцами-эстонцами. Собор стоял некогда над городом, на территории древней крепости. После войны его развалины сровняли с землей, сколотили на его месте эстраду. Местная молодежь ходила туда на танцульки.

На дворе стояла советская власть, а молодой священник уже задался целью дерзновенной, немыслимой, невозможной, совершенно безумной по доводам здравого смысла: восстановлением собора. Даже не строительством нового собора на месте старого – нет, полным восстановлением, совпадением каждого камня, каждой линии.

За духовным напутствием перед тем, как приступить к делу, о. Михаил направился на Талабские острова, к старцу Николаю Гурьянову. Протоиерей сердечно принял гостей, поставил самовар. Непостижимым образом он уже знал, что речь пойдет о соборе. Старец достал пожелтевший конверт, в котором оказалась тысяча рублей, вероятно – все его сбережения, вручил отцу Михаилу. А затем вдруг высыпал в его чашку всю сахарницу. «Неужто мне так горько придется, отче?» – спросил отец Михаил. Старец печально промолчал.

И началось хождение по мукам – обивание порогов советских инстанций. Молва приписала отцу Михаилу наличие миллиона рублей, вероятно потому, что он многократно упоминал эту цифру как необходимую для строительства. Отец Михаил не подтверждал слухов, но и не оспаривал, зная, что с одною тысячей в кармане (около 1000 долларов по курсу того времени) с ним просто никто не захочет разговаривать.

Верующие объединялись вокруг священника, собирались подписи, составлялись обращения… Бюрократическая стена пробивалась с невероятным трудом.

Особенно тяжелую баталию пришлось выдержать в 1989-м году в Псковском Управлении культуры. К этому моменту были проведены уже археологические раскопки, экспертизы, проектные работы, был заложен новый фундамент. И тут от чиновников приходит запрет на продолжение работ. Дебаты шли самые ожесточенные. Перед голосованием взял слово о.Михаил. «Мне все равно, какое решение вы сейчас примете, поддержать верующих или запретить, – начал он. – Только знайте, что храм в гдовской крепости непременно будет. Даже если вы примените к строителям слезоточивый газ и брандс-бойты. Вы будете разгонять, а мы будем строить».

Решение было принято в пользу верующих – с преимуществом в один голос.

С первых дней труда по восстановлению собора о. Михаилу деятельно помогали представители академической науки и культуры. Бился над получением разрешений на археологические раскопки профессор Анатолий Николаевич Кирпичников. Проект разрабатывала Ирэн (в святом крещении Ирина) Александровна Хаустова, архитектор реставратор высшей категории.

Помогало на раскопках полгорода. Страшную находку довелось сделать школьнице Елене, впоследствии – духовной дочери о. Михаила. Сантиметр за сантиметром расширялся ров вокруг древнего фундамента. Неожиданно на девочку посыпалась из земляной стены груда костей, человеческих костей. Скелеты оказались сваленными в беспорядке, черепа хранили следы пулевых отверстий. Это были жертвы массовых расстрелов НКВД. Горожане благоговейно перезахоронили их останки под поднимающимся собором.

На раскопки фундамента профессор Кирпичников направил молодого археолога Льва Николаевича Большакова. Постепенно, день ото дня, по мере продвижения работ у молодого ученого возникло и утвердилось намеренье принять сан. Ныне отец Лев служит в Кондопоге.

Настоящим рабочим штабом сделался краееведческий музей города Гдова.

Не меньшей, чем противодействие чиновников, проблемой было отсутствие денег. Собор восстанавливался на пожертвования верующих, за период строительства почти ничего не было получено от властей. Сколько раз казалось – сейчас все остановится! Денег нет! Но деньги откуда-то приходили.

Самый, пожалуй, трогательный эпизод, касающийся сбора пожертвований. Пожилая прихожанка пригласила о.Михаила в гости, дав понять, что речь идет о важном деле. Когда священник пришел, старая женщина достала из какого-то тайничка под половицею тяжелый предмет, бережно завернутый в ветошь. «Это слиток золота, батюшка! Моя мать получила его от своей. Все берегли на черный день. Но теперь я хочу пожертвовать его на строительство нашего храма». Она развернула тряпицу и протянула священнику свой дар. Отец Михаил сердечно поблагодарил прихожанку, бережно принял слиток. С первого взгляда ему стало ясным, что это не золото, как несколько поколений полагали простодушные владельцы, а обыкновенная латунь. Про себя священник подумал, что Господь, вероятно, вменит ей это приношение в золото самой высокой пробы. (Этот слиток хранится ныне в краееведческом музее).

И деньги вновь пришли. Много, очень много денег было необходимо. Одного только кирпича требовалось миллион штук. В Эстонии, границы с которой еще были открыты, нашли заводик, способный произвести кирпич нужного сорта.

«Холодным зимним вечером я стоял на пороге и всматривался в морозную мглу, – вспоминал отец Михаил. – Должны были прийти КамАЗы с кирпичом. И вот вдали блеснул свет фар, а в душе моей загорелся огонек уверенности. Когда первая машина вошла в крепость, я плакал и целовал эти мерзлые кирпичи, осознавая, что храм будет!» Воистину стоит попытаться представить себе эту картину, этого тридцатипятилетнего священника, плачущего от радости…

Автомобили разгружали всем приходом. По кирпичику носили и дети отца Михаила.

Стены поднимались над древним фундаментом. Отец Михаил с матушкой Мариной объездили все окрестные деревни, добывая старые глиняные горшки, кувшины, крынки. Их вмуровывали в кладку для акустического эффекта. Акустика в храме действительно великолепна. Микрофонов там нет.

В августе 1991 года, когда мы в Москве наивно полагали, что единым махом свергаем безбожную советскую власть, смиренный Гдов на самом деле побеждал ее: на храме начали устанавливать купол. К концу августа был поднят крест.

В ноябре начались богослужения в северном приделе в честь Димитрия Солунского. Но только через год появилась возможность освятить южный придел, в честь священномученика Вениамина Петроградского и Гдовского. Главный престол в честь иконы Божией Матери Державной был освящен в 1994-м году.

Отец Михаил не останавливался на достигнутом, реставрируя древнерусский Гдов, словно обезображенную копотью икону. Он установил в крепости памятный крест в честь историка графа Алексея Ивановича Коновницына (внука героя войны 1812 года). Когда в город вошли красные, граф был тяжело болен. Убийцы на простынях вынесли его из больницы и расстреляли. Злодеянием командовал комиссар Яков Ветров, чье грязное имя было присвоено потом одной из улиц Гдова. Надлежало хлопотать о переименовании. Надлежало восстановить снесенный памятник Александру II, также стоявшему некогда в крепости. Сколько разрушенного молило быть возвращенным к жизни!

Но сердце священника не выдержало постоянного многолетнего напряжения. Отец Михаил скоропостижно скончался в 2009 году, в возрасте всего лишь пятидесяти четырех лет.

Двадцатипятилетний юбилей обретения своего собора Гдов отметил городским праздником. Был отслужен торжественный молебен, после которого выступали представители городской администрации, духовные чада о.Михаила. Выступали прибывшие на праздник Кирпичников и Хаустова, искусствовед Галина Константиновна Старицына, отец Лев… Ветераны строительства, свидетели и участники великого делания.

Автора этих строк более всего растрогало выступление той самой Елены, что сделала школьницею свое страшное и важное открытие. «Я очень тосковала, когда отец Михаил покинул нас, – поведала она. – И однажды мне приснился сон. Приснился отец Михаил, в фартуке, в рукавицах, кладущий кирпичи. «Батюшка, Вы всю жизнь строили, и теперь строите?! После смерти-то можно бы отдохнуть?» «Так ведь я очень люблю строить, – ответил отец Михаил. – А знаешь, что это у меня за кирпичи? Это ваше покаяние и молитва».

К юбилею обретения собора директор краеведческого музея Надежда Леонидовна Сингатуллова открыла для гостей и горожан новую экспозицию: пошаговую летопись строительства. Увидела я воочию и тот самый слиток «золота».

Праздник завершился выступлением дуэта исполнительниц на гуслях. Что же: гдовичанам было, что праздновать. Выросло и деятельно вступило в жизнь целое поколение, родившееся под сенью собора.

Под стенами же его обрел упокоение отец Михаил, чьей могиле участники праздника воспользовались возможностью поклониться. Юбилей собора (отсчитывая от заложения фундамента) совпал с 60-летием со дня его рождения.

У нас же с друзьями оставалось еще два дня на то, чтобы попытаться разглядеть, понять как воздействует на жизнь города его древний, его новый собор?

Гдов, подобно многим древнерусским городам, которыми нам надлежало бы побольше гордиться, живет сегодня непросто, живет трудно. Многие жители еще ходят по воду к колодцам. Впервые за долгое время я напилась из ведра настоящей ледяной колодезной воды. Мне было вкусно, мне было весело, но каково вращать ворот и тащить фляги темной зимой?

По сути Гдов сегодня – символ нашей многострадальной страны.

Надежда Леонидовна Сингатуллова провела нас по городу. Мы сравнивали живые виды с фотографическими. Вот река Гдова, ныне Гдовка. Начало ХХ столетия показывает ее одетой в каменную набережную. Сегодня ее берега дики, заросли ивняком и травой. Вот здесь стояла лодочная станция, горожане катались на лодках. Теперь никакая лодка по реке не пройдет. Осушение болот (ну да, все то же тупое «покорение природы») привело к тому, что речка обмелела втрое. Теперь это почти ручей.

Здесь стояли в ряд красивые каменные дома, теперь раскиданы кое-как деревенские, деревянные. Этот мост был с перилами узорного чугунного литья. Здесь играл оркестр. Тут шла аллея, заканчивающаяся «обогреваемыми фонтанами». Я постеснялась спросить, как и для чего обогревались фонтаны, что это вообще такое.

На возвышенности, где стояла над Гдовкой церковь, расположены помпезные и безобразные советские захоронения латышского стрелка Яна Фабрициуса, еще каких-то сотрудников НКВД… Фабрициус страшен как смертный грех – таращит глаза, топырит усы, похож на пьяного рака. Или пьян был скульптор? Или скульптор понимал, что ваяет беса?

А городской музей, под который отведено старинное двухэтажное здание, дом видных горожан Бояриновых, ютится на одном лишь первом этаже. Второй этаж покуда в аварийном состоянии, денег на приведение его в божеский вид нет и не предвидится.

Как везде… Да. Но вместе с тем воздухом Гдова легко дышать. В нем не ощущается безнадежности, тоски. Сотрудники музея полны энтузиазма, готовят современные, интереснейшие проекты по ознакомлению гостей и жителей с историей края.

Мой друг историк-любитель и монархист А.С.Громов прибыл в Гдов не только на празднование, но и в связи с готовящимся открытием памятника Государю Александру Николаевичу. Сбор средств на него практически завершен. Готовится также памятник историку графу Алексею Ивановичу Коновницыну, убиенному от большевиков и ныне погребенному в крепости, перед собором. Дела отца Михаила продолжаются.

Мы посетили удивительную святыню в деревне Трутнево, недалеко от Чудского озера. Местные жители называют это место Пещёркой. В шестую пятницу по Пасхе в Пещерку издавна ходил крестный ход. Ныне традиция возобновлена. В изрытом пещерами овраге протекает ручей, дробящийся о валуны. На одном валуне отчетливо проступает отпечаток женской ноги, обыкновенно заполненный водой. Его чтят как след Божией Матери, явившейся в видении помещику Трутневу. Интересно, что в советские времена предпринималось немало попыток расправиться с этим валуном, но кончались они плачевно для вандалов.

Мы омыли лица водой из следа. В маленькой пещерке над ним создано некое подобие алтаря. Что поразило меня? Никем не охраняемое безлюдное место… Все убрано белоснежными покрывалами, в целлофане – спички, свечи. Блюдо для денег за свечи. Скопилась и лежит себе приличная кучка металла – и никто не покушается на эти рубли. А где же деградировавшая провинция, где алкоголики, у которых ничего святого, когда надо добыть на опохмелку? Нету таких в округе. А перед спуском в овраг (металлическая лестница появилась тоже не очень давно) звенят пилы и стучат топоры: достраивается деревянная часовенка.

В Покровской церкви в Кярове, где начинал свое служение о.Михаил, я заметила коробку для сбора денег на беженцев с Украины. В области трудоустроены и обеспечены жильем двое врачей из Краматорска.

Гдов, обретший свой прежний архитектурный символ, продолжает жить. Случайно ли, что именно во Гдове обстоятельства стеклись к постройке одного из самых лучших в России домов престарелых?

Со мною в поездке была весьма молодая родственница, что в свободное время волонтерствует. Поэтому дом престарелых было никак не обойти стороной. Родственница моя заранее сообщила нам, что дом «хороший», однако же увиденное явилось неожиданностью даже для нее. Европейский ремонт, эстетика, комфорт, сверкающая чистота, живопись, цветы и освежители воздуха на стенах. Веселые юные сестрички, что бегают разносят старикам чай с пирожками. Домашний кинотеатр, тренажеры, уютные комнаты с холодильниками. Стариков регулярно посещает священник, поздравляет с юбилеями городская администрация. Принято считать, что качество заботы о беспомощных – самый верный показатель цивилизованности общества. Что же, в таком случае Гдов много цивилизованней Москвы.

Гдов живет, живет под сенью своего собора. Строит планы на завтрашний день, хотя у него отнимают сегодняшний. Около трех лет назад Гдов был отрезан от железной дороги. Думается, нет нужды объяснять, как подобное бедствие бьет по городу, по его развитию. Мы, к примеру, добирались до Гдова на перекладных: из Москвы до Ямбурга по железной дороге, от Ямбурга до Гдова – рейсовым автобусом. Из окна автобуса мы видели иногда железнодорожное полотно: меж шпалами пробиваются деревца.

Так какие же впечатления преобладают, спрашивала я себя, когда Гдов остался позади. Хватает и радостных, и горьких. Позавчерашний день Гдова – во многие столетия длиною – велик и богат, вчерашний страшен и уныл, как весь русский ХХ век, сегодняшний беден, но деятелен и полон надежды. Завтрашний будет прекрасен.