ЛИСТЬЯ

1.

С кленовых листьев катится слеза,

Размыты дни осеннего начала.

Смешно припомнить, как нас огорчала

Холодных утр слепая череда.

В такие дни, промасленные охрой,

В просветы лип выпрыгивает ерник,

Сгребает листья седовласый дворник,

А с ним щенок – пронзительный и мокрый.

Усталость растворяется и глохнет,

Становится вечернею тоской,

И хоть столетье думай над строкой

В такие дни, промасленные охрой

2.

И листья сыплются, упоены собою,

Тяжелые от красок и судеб,

Как будто в руки воздуха рябого

Кладут осины медяки на хлеб.

Попробуй прокричать росистый светлый лес,

Пронизанный сухими сквозняками:

В нем все случайно.

Только виден крест.

И у реки –

Горючий белый камень.

«Купавна! Купина! Купальщица! Кувшинка!» -

Слова бросались в световой проем

И таяли.

Но я храню ошибку,

Царапинку на имени одном.

3.

Летают листья над растрескавшейся глиной,

Полны молвою полые стволы;

Двух росчерков до завершенья линий

Нам не хватает:

Искры и смолы.

Но нам даны и соль, и закипь крови,

И тайное, особенное знанье,

Тяжелый крест, физическое горе -

Использовать слова в именованье.

***

Когда спускается на мир

Едва колышемая дрема,

Мы открываем двери дома.

Не слишком ли поспешны мы?

Легко, уютно и тепло

В лукошке басенного сказа!

Зачем нас юные проказы

Швыряют в жесткое седло?

И нет поруки нашей жизни,

Когда запойный листопад

На пять, на десять лет подряд

Завесой пламенной повиснет.

Конокрад

Беспредельная щедрость порочна

В этих странных и страстных местах,

Безболезненна и прозрачна

Золотая печать на устах.

По губам мажут медом цветочным,

Водят за руку – не оступись,

Если стелят – то пухом гагачьим,

Если кутают – в шубу из лис.

Хороводят вокруг хороводы,

Пьют вглухую на тризне полей,

Но не пляшется конокраду –

Он чужих примечает коней.

Ах, печать золотая, печаль ты,

Ну, кому за тебя отвечать?

Лишь бы слово одно, лишь начать бы,

И тогда уж вовек не молчать!

Куролесить и в речке купаться,

Миловаться – с которой милей,

И лицом в золотые купавы –

Конокраду на тризне полей!

Поэт

Прошел по листьям желтым и увядшим

Тот, кто поэзию позвал себе в друзья,

И одиноко пролетевший вальдшнеп

Остался жив – он вышел без ружья.

В Писании – ни слова о поэте,

Поэтому ломается строка.

Он ездит по гостям в кабриолете

И по ночам валяет дурака.

И вновь идет по дышащему лесу,

Ведь лес – везде, такие здесь места,

Здесь каждый год взволнованный повеса

Читает вслух с осеннего листа.

Чуть приморозит, чуть припорошит,

И вскоре можно, наберясь отваги,

На ноготь притупив карандаши,

Мгновенный след оставить на бумаге.

Вьюга

Вьюга, вьюшка, повитуха,

Расползаются следы,

Неподъемные для слуха,

Но упорные лады.

Замутненное окошко,

Холод, холод, леденец.

На земле одна дорожка,

Да и той обледенеть.

Свитер, свиток, свищет ветер,

Греешь губу о губу…

Так и держимся на свете –

Теплой капелькой на лбу.

Silentium!

Когда очертят полный круг

Огонь и воздух на земле,

Движенье губ, движенье губ

Простите мне, простите мне!

Вселяешь хрупкую мечту

В необозримую немоту,

А там глядишь – и вся работа -

Прозрачным камушком во рту.

Печаль имен – благословенна,

Она – колдунья при свечах,

Она командует - мгновенно

И вдохновенно замолчать.

На маске гипсовой черты,

Как ветки ольх в морозной коже,

На отбеленные листы

Своим безмолвием похожи…

***

Я там живу, где расстоянья нету,

У времени подрезаны крыла.

Рыбачья тяга к воздуху и свету –

Мое дитя, моя жена, моя сестра.

Моя сестра, уже оттаял глаз,

Зрачок теплеет, варежкой протертый,

Не музыка. Но где-то возле нас

Хрустальный ток по оползням крадется.

Хрустальный ток отчетливее стал,

Собой заполнив полое пространство.

Я не могу ходить с улыбкой иностранца -Я всё здесь раньше, до рожденья, знал.

Стансы

Как просто думать о себе самом,

Смотреть на листья и дивиться,

Что остаешься мира очевидцем,

Хотя и непричастным в основном.

Лишь час один я получу на откуп,

Но в этот час сгущаются цвета.

Тогда уступит место немота

Тугому рту и выспреннему оку.

Как будто на столе разбросанные краски,

Гуашь и акварель приоткрывают глаз…

Дай Бог избыть, хотя бы в этот час,

Дурного времени прожорливые ласки!

Как много птиц, как много земляники!

Я оставляю это про запас –

Когда-нибудь, когда не будет вас,

Пойду по ягоды, услыша птичьи клики.

Березовая роща

Ах, легче отделаться шуточкой,

И лучше припомнить потом,

Как щелканьем, щекотом, щеточкой

Колосья касаются ртов.

А где-то гуляет и плещет,

В листве куролесит ежом

Упрямое слово – как леший,

Переодетый пажом.

Столкнулись, сомкнулись, обнялись

Зеленое с белым, и вот…

Дождя ли им надо, огня ли,

Чтоб разродился живот?

И ходишь, и тычешься в двери,

И места себе не найдешь:

Зеленому, кажется, веришь,

Но белого, кажется, ждешь.

Балерина

Ксении Слепухиной

Роса на листьях не видна,

Но чувствуешь прикосновенье

Холодной кисточки лесной…

Как летом чувственны мгновенья,

Заговорившие весной!

Во всей мишурности и блеске

Корявой плоти естества

Едва отыщешь перекрестье,

В которое вонзишь слова.

Соединенье параллелей

Разрубит связку «я – они»,

Шмелю, опутанному хмелем,

Приснится женщина во сне…

А балерина на пуантах

Замрет, потом – закружит снова,

И руки, как оленьи панты

Взовьются.

Но запросят слова.

***

В роскошестве пирующего лета,

В каскаде ослепительных минут

Так просто переврать названия предметов,

А песню расточить на перламутр.

Не говорить, не слушать, не учиться –

Кислинкою, оскоминкою жить,

Огромным глазом строгой, хищной птицы

Открытое пространство ворошить,

Как шкурку разбежавшегося зайца,

Который не окончил и прыжок…

А если нам случится обознаться –

Прости нам, Бог!

Чистый вечер

Лишь глоток пустого чая

И суровый глазомер,

Тот, которым, намечая,

Мерил воздух геометр.

А за ним шагал поэт,

Был упругий славный холод,

Зажигаясь, каждый цвет,

Как щенок бежал на голос…

Тишины сквозную брешь

Углубляет лай собачий.

Чистый вечер: без надежд,

Без беды и без удачи.

***

Перелетная птица – подруга,

Просветленная птица – зима.

Перепуган внезапным недугом,

Начинаешь себя понимать.

Гладят волосы руки разлуки,

Ведь разлука – нежна и нема.

Перелетная птица, подруга!

Просветленная птица, зима!

Друзьям

Андрею Пагиреву

Открыты двери на Восток,

В струну натянутая тропка,

Я пробегу по ней торопко

Набрать зимующих цветов.

Подсохла вишневая ветка,

Бокалы мельче, тише речь,

Свеча заздравных наших встреч

Нас тешит всполохами редко.

Нас тешит всполохами редко

Свеча заздравных наших встреч,

Бокалы мельче, тише речь,

Подсохла вишневая ветка.