Справка: Жураковский Анатолий Евгеньевич, иерей. Родился в 1897 г. В 1920 г. окончил Киевский университет, рукоположен во священника. В 1923 г.  выслан в Марийскую область. В 1924 г. вернулся в Киев, настоятель церкви Св. вмч. Варвары при храме Николы Доброго на Подоле. В 1928 г. не признал декларацию мирт. Сергия (Страгородского) и присоединился к иосифлянам. Арестован в 1930 г. по делу Всесоюзного центра ИПЦ (Истинная Правосланая (Катакомбная( Церковь). Приговорен к ВМН с заменой на 10 лет концлагеря. 3 декабря 1937 расстрелян.

«Ревность о доме Твоем...»

Перед нами Иерусалим, величественный Храм, сверкающий белыми колоннами и золотом, священники в белых одеждах торжественно, с кадилами в руках совершают служение Господу. Все переполнено, масса народа. Пение гимнов и песнопений оглашает воздух. Но к этим звукам, воздающим хвалу Господу, примешивается какой-то шум, какие-то крики, нарушающие торжественность и стройность служения Создателю. Что это? Оказывается, здесь же, во дворе, помещаются торговцы голубями и животными, наполняющими своими криками воздух. Здесь происходит продажа животных, предназначенных для жертвоприношения, здесь совершается купля и продажа, обмен денег, обман, ложь.

А что же священник, фарисеи, учителя? Они не только проходят мимо, но некоторые останавливаются и сами принимают участие в этой купле-продаже, они сами заинтересованы в этом. Правда, есть такие, которые находят это неуместным, но они постыдно молчат, и правда, что они могут сделать, если большинство торговцев — родственники первосвященника Анны.

Но вот в воротах появляются новые богомольцы. Одежда их покрыта пылью, лица загорелые, обветренные. Они пришли издалека, из Галилеи. Впереди них идет один, которому остальные оказывают знаки особого уважения и почитания. Лицо Его исполнено благости и милосердия. Они пробираются дальше. Вдруг Он внезапно останавливается, пораженный криком животных и звоном монет. Лицо Его мгновенно преображается, глаза, полные благости и кротости дотоле, полны теперь возмущения и гнева, пречистые Его руки, прикосновение которых исцеляет болезнь, которые творят чудеса, воскрешают мертвых, быстро связывают узлы в бечевке, которой Он изгоняет животных. Он опрокидывает столы с деньгами, которые со звоном падают и катятся по углам храма, и голосом, в котором чувствуется сила и власть. Он обращается к торговцам и говорит: «Возьмите это отсюда, и дома Отца Моего не делайте домом торговли» (Ин.2:16). И все повинуются. Все чувствуют власть, силу этого молодого раввина, никому еще не известного, который вместе со словами опрокидывает и все их традиции, обычаи, державшиеся испокон веков. Опомнившись, иудеи спросили, имеет ли Он власть это делать. Он ответил: «Разрушьте этот храм, и Я в три дня воздвигну его» (Ин.2:19). Иудеи не поняли. Фарисеи, учителя затаили злобу в себе, они не простят своего унижения перед народом. Если бы я был зодчий, то на дверях храма изобразил бы эту картину: Его с лицом, полным гнева, испуганные лица торговцев и затаенная злоба и ненависть в глазах учителей-фарисеев. А дальше что? Приходили бы прихожане, кланялись бы, лобзали. Ну, а потом? Привыкли бы. Ведь люди, целуя крест, забывают о Распятом, люди целуют Евангелие, не вдумываясь или забывая те истины, которые написаны в Нем, не исполняют и заповедей Его.

Прошли времена, исчезли жившие с Ним, храм Иерусалимский разрушен. На месте его построен новый храм, наша Церковь... А что же внутри изменилось? То же торгашество в храме, та же купля-продажа, тот же звон денег. Священнослужители так же, как и тогда, величественны в своих одеяниях и раболепны с власть имущими. Та же ложь, тот же обман проникает сюда, за порог храма. Правда, тут не приносятся в жертву животные, но приносится Жертва Самого Господа. Там, за вратами царскими, помещается даже не Святая Святых, там помещается Престол Самого Бога, ведущий нас на Небо. И что же, даже за эти царские врата проникает ложь, и нечистота, и сгустки людских страстей. Я не буду говорить сегодня ничего своего, а приведу слова святителя, почитаемого наравне с Иоанном Златоустом, Василием Великим, — слова Григория Богослова. Ему удалось утвердить в Константинополе, полном ересей, православие. Казалось бы, ему оставалось только быть счастливым, а именно тут-то он и приходит к решению удалиться и, видя мерзость, ложь, раболепство, полное непонимание того высокого положения, на которое призвано духовенство, с горечью произносит такие слова: «Не напрасно ли Ты, Господи, приходил на землю и давал на пригвождение Твои пречистые руки, чтобы творилось то, что сейчас?»

Да, много должен был перечувствовать и перестрадать святитель, чтобы сказать это. К этому я не могу ничего прибавить. Хотелось бы убавить, но тоже не могу.

Когда перед большими праздниками видят около храма сотни людей, то с радостью и гордостью говорят: «Смотрите, есть еще верующие, целые сотни, войти нельзя!» Ну а тысячи, миллионы, которые ушли в далекие края, они где? Они вас не беспокоят? Те, которые даже на заутреню не приходят? Наши сестры и братья, наши дети, всех их мы потеряли, они где?

Говорят, что виновато настоящее, время гонения... Да, пропаганда, и большая пропаганда, ведется уже целых десять лет против Церкви. Но работа по созданию Церкви велась как будто не десять лет, а сотни лет, тысячу и больше, и все, значит, пошло насмарку? Чья же это вина?

Да наша, и только наша. Это мы, священнослужители, их оттолкнули, не сумели ответить на запросы их душ. Говорят, что худшие ушли, а лучшие остались. Это ложь. Ушло много и много людей с очень хорошими, честными, чуткими душами. Почему в частной жизни, когда готовится к серьезной операции врач, он весь преисполнен внимания, напряжения? Отчего художник, приступая к своему творчеству, весь полон трепета, восторга? Ну а священник, готовясь к своему служению и молитвословию?.. Самые образованные, самые культурные люди говорят, что ни искусство, ни наука не могут дать того восторга, того напряжения и счастья, как только молитва. Только здесь в храме мы можем познать, что такое красота и счастье. Отчего же люди, зашедшие случайно в храм издалека, не замечают этой красоты и не испытывают этого восторга? Да очень просто — оттого что их и нет теперь в настоящих церквах. Священники совершают службу холодно, кое-как, с пропусками, сюда вносится та же ложь, то же торгашество, та же нечистота, что и во время Иисуса Христа. Эти случайные путники, постояв немного, начинают чувствовать такую скуку, такую тоску, что уходят еще дальше в далекую страну. Мы любим приходить в храм, чтобы стать около стены и поплакать. Нам так тяжело живется. Мы хотим здесь найти успокоение. Мы устали. Мы закрываем глаза, затыкаем уши, чтобы не видеть и не слышать тех раздоров и распрей, которые совершаются в Церкви. Какое вам дело? Вы же не можете сами ничего сделать, ну и стойте и плачьте, чтобы не прослыть беспокойными людьми, вмешивающимися не в свое дело. Когда совершил Иисус Христос изгнание торговцев из храма, ученики вспомнили, что в Писании сказано: «Ревность по доме Твоем снедает Меня» (Пс.68:10; Ин.2:17). Тут, конечно, говорится не о той ревности, которая является спутницей страсти низменной, а о ревности высшей любви, которая печется о любимом, ревнует о благе, о пользе для него. Иисус Христос доказал Своими поступками ревности о храме, что у Него в жилах течет не вода, как у тех, кто безропотно и покорно проходит мимо торгующих в храме, будучи в душе и не совсем согласным с этим. Иисус Христос дает в конце сегодняшнего Евангелия утешение: «Разрушьте храм сей, и Я в три дня созижду его».

Он говорит о новом Храме, о новом Иерусалиме, и мы будем молить Бога, чтобы Он дал нам там место. Аминь.

23 мая 1927 г.