МАРТ В ДВУХ ФРАЗАХ

Всему прозрачному тепло

до помутненья непривычно:

жизнь надышала на стекло

свои хрустальные кавычки.

Прямая речь - не два крыла,

две пары сотканного взлёта!

Мы написали:

«Здесь была

вполне попутная суббота!»

И ветер, дующий с морей,

ещё не набранных в долины!

И стая белых дикарей,

бросавших в небо мандарины,

как брызги выращенных лун,

как рыжих бабочек скольженья.

Был удивительный канун

почти библейского прельщенья.

Звучали слёзы Далиды

в полях неубранной квартиры.

Срывали старые коты

свои сиамские мундиры.

Шипела явь на угольках,

ночь раздувала желчь кальяна...

А в полутьме не виден страх!

А в полусне - не до обмана.

И пусть, когда-нибудь ещё

из невесомости подкожной

мы крикнем:

«Слишком хо-ро-шо!

Так хорошо,

что невозможно»...

1992 г.

АНГЕЛЫ ВЕРОНЫ

Д.К.

Что им смерть! И как оспорить

мир печального прочтенья?

Можно жить, но не освоить

предыстории рожденья.

Можно знать, но не решиться

в упоительные топи.

Кто из нас кому приснится

самой лучшей из утопий?

Кто из нас кусает губы?

Слаще кровь от поцелуя…

Тянут дети-однолюбы

ноты наших «Аллилуйя»!

На просвет - венчальны тени,

не взирая на развязку…

Что им смерть в краю молений?

Нежно

прожитая

сказка.

МИФ ДЛЯ ДВОИХ

Н.Л.

1.

Мы – иллюзия мира искусственной чистоты.

Две нелепых помарки в начале великих дел.

Наше общее только – заполнить «под ключ» холсты,

чтобы не было места для потусторонних тел.

Мы себя соблюдали в пределах штамповки ГОСТ,

зимовали желанья в положенных трудоднях.

Но как только дошли по сюжету до первых звёзд,

отказались спасаться синицами в журавлях.

Опрокинуло небо низины своим Ковшом,

И Большая Медведица вывела медвежат…

А вдогонку свистело столетие палашом,

обещая загнать и устроить кромешный ад.

Мы и сами хотели вернуться: привычный зов

холодеющей крови подначивал каждый нерв.

Но пурпурные лестницы падали с облаков,

будто время уже объяснило, что значит «вверх».

И пока обозлённых драконило по следам,

да срывались бойцовые соколы с рукавов, -

жались беглые тени к решительным небесам,

постепенно теряя из виду земных богов…

2.

- Не спеши ты так!

-Руку дай...

- Непривычное – пух-перо…

- Здесь когда-то очнулся Кай,

и зарёкся грустить Пьеро.

- Млеет ноты высокой свет,

старой башне продляя шпиль…

- В ней пеняет на давность лет

Уленшпигель, который Тиль.

А чуть ниже на полотне,

где отрывист аккорд реки,

декламирует Малларме,

ангел, вставший не с той ноги.

- Вот правее по руслу склон

упирается в Бежин луг…

- Там рисует Ван Гог ворон,

и Бетховен спешит на звук!

- А в ущелье «Святых даров»,

где дождями зашёптан зной?

- Удивляет седых волхвов

толкователь погоды Ной.

- Здесь не помнят напрасных слов.

И не знают, который час.

Здесь не много тревожных снов,

но они уже смотрят нас!

3.

Им проще небо запретить

одно на всех,

чем дожидаться,

когда осмелятся любить

и перестанут озираться

две повседневные тоски,

два предисловия к побегу…

Им проще вольное в тиски,

чем разгадать, какому снегу

принадлежат следы затей,

орнамент наших упований…

Им только видимость людей

нужна для красочных страданий.

А мы за вечность до весны,

едва касаясь отражений,

находим будущие сны,

для тайной жизни вдохновений.

2014 г.

***

Прощальной нотой сожаленья,

минутной вечности свеча

задула белое виденье

над черной тенью Скрипача.

Пусть неизбежность ищет в зале

места, отвыкшие от слёз!

И поднимаются вуали

для совершенства мёртвых поз.

И трости жнут узор паркета...

Густеет промысел Луны...

Ждать от повинного ответа?

Казнить за прерванные сны?

А он, проклятьем утомлённый,

бездушный потчует провал:

струны отросток посечённый

пророчит страшный карнавал.

Трещат по швам тугие лица

особо важных подлецов…

Смычок посмел развеселиться

и стать клинком, в конце концов!

Март, 2014 г.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ВЗРОСЛОЙ

Спят усталые привычки…

Гуттаперчивой игрушкой

жизни пуганная птичка

сердце ставит на прослушку.

Ночь остудит лоб горячий

троекратным поцелуем

и застынет над задачей:

- Ну, куда тебя такую?!

Спичка быстро выгорает…

Одевайся, недотрога!

Чёрным счастье не бывает.

Белой скатертью дорога.

Золотая середина –

серый свитер грубой вязки.

Явь попала в паутину

под шумок недетской сказки.

На кону – волшебный ключик,

открывашка откровений.

И решительный попутчик.

Может злыдень?

Может гений?

Слишком часто дышит в спину…

Слишком близко знает вечных…

В нём Земли – наполовину,

остальное – безупречно!

Он не верное подспорье,

но уже не безнадёга.

Доведёт до Лукоморья.

Дальше ты его…до Бога!

Спят усталые привычки…

2014 г.

НОКТЮРН

И пусть сжимаются цветы

от страха выстудить живое…

Мы перешли весну на «ты».

Мы обошли сторожевое

безвременье. Пока рассвет

цедил прохладу наважденья,

луны поблекшей амулет

присвоил наши треволненья.

Пусть озираются кроты

на темень личных подозрений…

Мы перешли весну на «ты»,

храня стигматы вдохновений

для тех, что всё ещё близки,

но так земно неприхотливы.

Их сны не ведают тоски

о том, как стали не любимы

за эту ночь. Пока всерьёз

нас пробудившая природа

растила шёлковых стрекоз

на мешковине небосвода.

И пусть эскизы чистоты

распознают былую сложность…

Мы перешли весну на «ты»,

как лучшую неосторожность!

Мы сами выбрали приют,

в котором не устаревают.

Впервые ангелы поют

так, будто в нас души не чают.

2014 г.