ПОСЛЕДНЯЯ ВОЙНА

Мечи ликующих зарниц

дробят мятежные глубины.

Их золотые крестовины

на площадях былых столиц

воцерковляют имена,

решивших выйти за пределы...

И рвутся грешные тела

под натиском исподней веры!

1998 г.

СОЛДАТСКАЯ

От войны войны не ищут:

как займётся, так пойдёт.

Каждый третий выйдет лишним,-

гибель свой чеканит счёт.

Засквозит по русским хатам

похоронная страда.

Наша участь - аты-баты.

Причитаний череда

откадит за пляской боя...

«Живы будем, - не помрём!»

Млеет горе наливное...

Сыты горьким день за днём.

Очаги ли, пепелища?

Вёл бы Спас в неровный час!

От войны войны не ищут,

да война находит нас.

К РОССИИ

Твои поля кромсает гарь междоусобных лет.

Следы твоих богатырей лакает волчий след.

Тобою вскормленных птенцов баюкают войной.

Осколки взорванных церквей расписаны золой.

И никого, чтоб возлюбить остаточную даль!

Всем миром, душами в горсти, выплачиваем дань.

Дни точат лезвия ночей для памятных расправ,

да в чёрным хворосте могил хоронят зелень трав.

Крылатым вечным звонарям не править тишиной,

набат вымучивает зов: «Есть кто-нибудь живой?»

ЭТЮД В ДОЖДЛИВЫХ ТОНАХ

Владимиру Кирееву

Узкая улочка ходит за мной…

Город не знает, кого погубить?

Падает птицами день проливной,

просится на руки поводом жить.

Только не сбудется, как ни крути,

первому встречному не до чудес.

Ангел на выданье сбился с пути,

вот и попутал ничейного бес.

Бьётся под парусом воротника

тонкая жилка усталости от…

Город прицелился, – наверняка:

улочка знает, куда понесёт.

Мимо несбыточных в клетках витрин,

мимо зашторенных по адресам…

В детство впадает стареющий мим,

насочинявший себя небесам.

Ушлые сумерки прочат гроши –

звёздную мелочь за лучший сюжет:

узкая улочка – камнем с души,

я оглянулся, а Города…

…нет?!

2014 г.

ПОЕЗД ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ

Елене Семёновой

1.

В этой пытке по оспинам явных невзгод

тянет темень простор погребальной обновой.

Полночь скомкала синь центробежных высот.

Боль пронзает виски, шьёт иглою терновой.

И дорожный «за жизнь» не пойдёт разговор.

Здешних мутит в пути перегарами мщенья.

Троекратным «Ура!» не покроешь позор,

не размоешь узор полосы отчужденья.

Этот поезд затёрт между рёбрами снов!

Как фантомную боль в череде ампутаций,

постояльцы клянут промежуточный кров

и сверяют маршрут матерщинами станций.

2.

Скорый, скоро ль имярек

скинет годных на расправу?

Снова Черный Человек

ворошит дурную славу.

Ох, и труден мирный май

для затеи скороходной…

Разлетайся русский рай -

в щепки ярости безродной!

Полустаночки – тиски,

полумерам мало тяги…

Выпьем горькую тоски

за расстрельные овраги!

Нам бы только миновать…

Не смотреть приноровиться…

Скорый силился стучать,

перетряхивая лица.

3.

Пан и пал, и пропал. Свято-место, - на место!

Застолбит твой уют исполнительный лист.

А тому, что уже… Нынче смерть – тили-тесто.

И вдогонку навзрыд – то ли стон, то ли свист.

Время гиблых затей в перегляд с конвоиром.

Надышать на стекло пару строчек родным,

как пытаться столкнуть тяжесть мазанных миром

в межвагонную жуть… Сукам-по-фигу-дым!

По судьбе изнывать в середине состава.

Несчастливый билет, не последний подвох:

здесь надежно, но так, чтоб ни влево, ни вправо.

И качает едва, чтоб за выдохом – вдох.

4.

Тешит спитым чайком власть.

Между делом впотьмах – шмон.

Кто здесь царский? А ну, слазь!

Угадай, по кому звон?

От заката – гуляй бес!

До рассвета – не всем ведь…

Кто здесь правый? Вали лес!

Кто здесь левый? Долби твердь!

Перекличка для тел – бух!

При попытке бузить – бах!

Если хочется петь вслух,

лишь о том, как велик страх.

P.S.

Город-Сад отсырел у Кремлевской Стены,

что кровит точной копией над расписаньем.

Слишком медленный поезд? Но мы спасены

только тем, что не в срок, вопреки ожиданьям.

Не спеши умирать! Под могильной звездой

мало шансов пропеть величальную Богу.

Возвращение будет с последней войной…

Этот Скорый - отстал…

Посмотри на дорогу:

тает в будущем

выпавший

век!

2014 г.

ПОСЛЕДНИЙ РОМАНТИК

Владу Маленко

Когда вечное Небо ударит столетие в спину,

прекращая земную привычку скрывать лицо…

Когда башни и пашни запустит на круг, как глину

бессловесное вече доподлинных праотцов…

Когда трель соловьиная лопнет на тонком звуке,

и заохает радость про трубную ярость львов…

Когда юные иноки старцами выйдут на муки,

застилая молитвами грязный могильный ров…

Когда день разрешится до срока разбойной тьмою,

и тяжёлые кубки осушит хвала чуме…

Он дрожащей рукою поднимет над бойней боя

посеченное знамя встречающих…

Свет извне.

2014 г.

МАКСИМАЛИСТ

Если Чёрный застыл в зрачках,

значит Белый вскипел в груди…

Серый нынче не при делах.

Суеверным «Не навреди!»

промышляет за гранью лет,

от которых бросало в пот.

Чёрный требует дать ответ.

И за вредность - особых льгот.

Он не самый прожжённый дух.

Да и в натиске, не бог весть …

Но проворен и въедлив нюх,

но тлетворна оскала спесь.

Он, натаскан коротким «взять!»,

всё щетинился в полный рост.

И вполне мог тобою стать,

только Белый обрушил мост.

Если хочется плакать, - пой!

Смерть уткнётся в плечо быльём…

Если Белый тебе - святой,

значит Чёрный ошибся в нём.

***

Одного замеса вера.

Одного похмелья страхи.

Удаль гложется химерой,

промышляющей у плахи.

Самозваное - в палатах,

голодранное – под Богом.

Одолеть ли виноватых?

Околеть ли ссыльным сроком?

«Во саду ли, в огороде»…

Был бы ропот – будут стрельбы.

Так при всём честном народе

вороньё клевало вербы.