Об Авторе: Михановский Вадим Семёнович. Родился на одной из погранзастав Дальнего Востока. Историк. Член Союза журналистов России с 1958 г. В годы войны подростком ремонтировал боевые самолёты. В конце 1943 г. был направлен в Воронежское суворовское военное училище. Ветеран ВОВ. Капитан запаса. Творческая деятельность связана с Сибирью. Книги его под названием «Сибирские этюды» издавались в Москве и в Новосибирске. Среди прочих наград имеет медаль «За служение отечеству с детства» и Большую медаль Союза журналистов России «Честь. Достоинство. Профессионализм».

В луче фиолетовом и золотом. Дмитрий Панин

Всё началось с телефонного звонка от человека, с которым я не виделся около десяти лет: «Ты всё ещё коллекционируешь свою белую гвардию?

- Собираю биографии, Владимир Зиновьевич. И кое-что из этого публикую.

- Смотри-ка, узнал!..

В прошлом, в шестидесятые-семидесятые, был он одним из самых успешных газетчиков Новосибирска, работал в «Вечёрке», выдавал свои материалы под фамилией Виноградов. Потом вдруг покинул газету, в том числе и журналистику, подавшись на преподавательскую работу в институт связи, «остепенился», стал профессором, имел за плечами около дюжины научных публикаций…Пути наши с тех пор не пересекались. И вдруг этот звонок.

Между прочим, Владимир был единственным из журналистов, кто знал о моём пристрастии к собиранию материала о сибиряках, воевавших в Гражданскую войну на другой стороне, и об их потомках. У меня уже подобрался к тому времени изрядный материал, который позже был опубликован в журнале «НОВОСИБИРСК» и вышел отдельной книгой под названием «СЛЕД НА ТАЮЩЕМ СНЕГУ»…Собирание подобной тематики в ту далёкую пору запретным уже не было, но, скажем так, и не поощрялось. Да и хлопотным оно было! Это сейчас в ИНТЕРНЕТЕ можно выловить любые сведения. Правда, проверить их затруднительно… А биографии попадались прелюбопытнейшие, - даже в своём трагическом исходе.

В обычных архивах такие поиски обрывались быстро, в спецхранилищах местные журналисты и писатели тоже редкими гостями были. Тем не менее, кое-что всё же удавалось извлечь, так сказать, «вопреки»…

 Необходимо отметить, что года до 1929-го в издательствах Москвы и особенно Ленинграда печаталось многое из того, что позже было запрещено. Так, в издательстве «ПРИБОЙ» выходили книги о жизни Махно, Колчака, Деникина, был издан дневник военного министра колчаковского правительства барона Будберга. В 1923 появилась книга с воспоминаниями начальника английского экспедиционного отряда в Сибири полковника Уорда. В 1926 году на суд читателей был представлен очень любопытный сборник И. Субботовского «Союзники, русские реакционеры и интервенция», на обложке которого значилось: Краткий обзор исключительно по официальным архивным документам бывшего колчаковского правительства с 77 рисунками и фотографиями в тексте». Словом, тонюсенький родничок на этой почве всё же проистекал. Но тираж изданий был минимален и книги эти сразу же после выхода становились библиографическими редкостями. Их практически невозможно было достать и на книжных развалах, даже на Кузнецком мосту в Москве, - главной книжной барахолке страны.

Но вернёмся к телефонному звонку. Виноградов предложил мне встретиться с человеком, который около 14 лет мотался по пересыльным тюрьмам и лагерям Сибири и Дальнего Востока. Вся вина его заключалась только в том, что он был сыном офицера царской армии, проделавшего с остатками армии Колчака «Ледяной поход» зимой 1919-20 годов от Омска до сопок Маньчжурии. Тысячный отряд, состоявший сплошь из офицеров ударного батальона генерала Каппеля, торил свой путь на Восток в основном вдоль железной дороги, обходя большие поселения и узловые станции. В обозе отряда находилось около двух десятков ящиков – небольшая толика золотого запаса России. На всём протяжении пути приходилось отбиваться от партизан, своих союзничков-чехов, имевших виды на это золото, и от летучих конных разъездов 5-ой Красной армии, наступавшей им на пятки.

Об этом ледяном походе практически ничего не известно в нашей литературе, да и в истории тоже. Сибирских глав в ней вообще мало, подробно описаны лишь сражения на юге России… Вот передо мной книга, изданная в Канаде. Автор – поручик Добровольческой армии Василий Матасов. В более чем преклонном возрасте, автор сумел обобщить сложный исторический материал, как он пишет, «…о борьбе за Россию после февраля 1918 года». Отдадим должное Матасову, подробно описавшему два кубанских похода на Москву, один из которых вошёл в историю как «Ледяной». В этом зимнем походе Добровольческая армия Деникина прошла около девятисот километров, но получила сокрушительный отпор и бежала под ударами регулярных частей Красной армии… Да, было холодно, на термометре минус 20, но частые поселения на юге России дают возможность обогреться, накормить хотя бы лошадей, привести в порядок одежду. Сравнить ли это с другим, сибирским «Ледяным походом», оставшимся без описания? Здесь в декабрьскую стужу 1919-го морозы доходили до пятидесяти градусов. Отбивающийся от неприятеля отряд с обледенелым трупом Каппеля (о смерти его после низложения Колчака не сообщается, он – последняя надежда и оплот белого воинства на восточной окраине России!). В этом поступке горстки офицеров видится нечто фатально-мистическое… Отряд неуклонно продвигается вперёд, ни с кем не общаясь. Пройдено уже около двух тысяч километров. Впереди – столько же.

…Владимир знакомит меня с плечистым седым человеком: аккуратно подстриженная бородка лопаточкой, редкая шевелюра только подчёркивает широкий, мощный лоб.

- Вот, сын штабс-капитана Панина, вслед за отцом исходил и изъездил всю Сибирь.

- Только под конвоем, - чуть усмехается Панин.

Владимир продолжает: «Работал в одной из лагерных шарашек, о которых писал Солженицын… Такой экземпляр тебя устраивает?»

- Вы, Володя, рекомендуете меня словно коня на продажу, - смеётся Панин. Они, чувствуется, немного приняли. Но на «ты» ещё не успели перейти: значит, только недавно встретились. Панин исподволь, оценивающе присматривается ко мне. Ему лет 60. Глаза с утяжелёнными веками подёрнуты какой-то непроницаемой дымкой, смотрят устало...

Мы с Дмитрием Михайловичем провели вместе два вечера, пока он находился в Новосибирске. Воспоминания его требовали глубокого осмысления. Всё услышанное лично для меня было неким прорывом в то неизведанное, ошеломляюще новое, к чему на ту пору я ещё не был готов. А через какое-то время вдруг читаю в «Известиях» статью о Панине, о его так называемой христианской физике. Из газеты узнаю и о смерти Дмитрия Михайловича во Франции, куда он переехал на постоянное жительство. Тогда, в Новосибирске, он искал встречи с академиком Влаилем Казначеевым. К сожалению, академика в городе не оказалось, он уехал на какой-то симпозиум. С помощью Владимира Панину удалось свидеться с кем-то из учеников Казначеева…

Потом, на протяжение доброго десятка лет пытался я подступиться к материалу об этом удивительном человеке, но всё как-то «не вытанцовывалось», не находился стержень, тот шампур, на который можно было бы нанизать задуманное… В этот период в журнале «НОВОСИБИРСК» у меня появились первые материалы о мало известных, почти забытых людях, судьбы которых так или иначе были связаны с Сибирью. Чуть позже родился и общий подзаголовок – «СИБИРСКИЕ ЭТЮДЫ», а с ним и уверенность: вот он, искомый стержень!

В ЛАБИРИНТАХ ПОЗНАНИЯ

Людей, подобных Дмитрию Панину, наверное, всегда жжёт изнутри некий огонь неудовлетворённости собой. А если ещё и время подстёгивает, размышлять и колебаться, взвешивать и отчаиваться – это не для них. У Панина почти никогда не было этого периода «отпущенности», когда можно что-то отложить на потом, словом, каждый раз был только один выбор – выбрать самого себя. А потом упорно идти к намеченной цели, идти, как шёл в ту суровую пору отец почти через непреодолимое. Но там цель изжила себя во Владивостоке, когда они, кадровые офицеры русской армии, вдруг увидели чехов, отбывающих в своё отечество. Те беззастенчиво грузили на пароходы награбленное в России – станки уральских заводов, разобранные авиационные ангары, аэропланы, автомашины и тракторы, купленные Россией за золото. Некоторые из офицеров, не выдержав гнусной картины, прямо на пристани подносили револьверы к виску…

Его арестовали в 1940 году. Дмитрий Панин, кандидат наук, работал под Москвой в одном из закрытых НИИ. Однажды ночью раздался громкий стук в дверь. А за окном, пофыркивая мотором, стоял» воронок».

Наверное, вжиться в мышление людей прошлых столетий почти невозможно, в их неповторимый космос - тем более: и пространство, и время были другими. Только вот природа человека остаётся, за малым исключением, почти неизменной. Да и инстинкты толпы-те же. Она, эта толпа, смиренно помалкивает, когда из неё, из самой серёдки, власть вырывает самых деятельных. Она, эта толпа, потом будет шушукаться, с оглядкой, на своих кухнях, « в три этажа» посылая эту власть куда подальше. А выйдет из дома и будет молчать…

С тех пор много воды утекло. Не хотелось бы думать, что канувшие дали забыты напрочь, забыты и ушли в историю, которую каждое следующее поколение, увы, знает всё хуже и хуже. И разговор этот не хотелось бы затевать, если бы не тот общий фон « новой жизни», ставший приемлемым для многочисленной оравы бездельников, надолго застрявших, вопреки здравому смыслу, в юном обличье… Разве секрет, что такие понятия как «патриот», «честь», «отечество» в своём изначальном виде у нас поутратились, а если где-то ещё произносятся, то чаще всего далеко от Москвы? А на центральных каналах ТВ нам по-прежнему настойчиво, упорно «кажут» одну и ту же, увы, орущую, поющую, жующую бесполую толпу расхристанных особей, на которых не без интереса смотрит подрастающее поколение.

Нет, не хотелось бы думать, что все мы так быстро «отправили в корзину» своё недавнее прошлое, подменив его приторными легендами о чуть ли не идиллической царской семье, забитой «кожаными тужурками» на Урале, или о тех же первых наших правительственных комиссарах – вечно голодающих и недосыпающих…

Оно что, куда-то делось вековое наше лихолетье – голод, холод, постоянная неустроенность, зловещая тень колючей проволоки, маячившая чуть ли не у каждого крыльца? Безусловно, далеко не каждый может (да и хочет ли?) взирать на своё настоящее сквозь призму прошлого, тем более – связывать воедино звенья искусственно разорванной исторической цепи. Этому тоже надо учиться!

…Первая тюрьма на его скорбном пути находилась рядом со станцией метро «Новослободская» - знаменитая «Бутырка» со своей высокой стеной, растянувшейся на два квартала со сводчатой башенкой вахты посредине. Там он впервые наслушался досыта «незаграждённой правды». А ещё позже, в томской пересылке пел вполголоса вместе с другими бедолагами:

«О себе теперь мы не заботимся,/Жрём баланду вместо кислых щей./Может быть, что кто-то и воротится/Из сибирских дальних лагерей…»

Тюремная муза сурова и однообразна. Она вся сведена к ожиданию, надежде на лучшее. А музу эту, увы, ждали пересыльные баржи у берегов Оби и Енисея – к отправке из « живой России на Север неживой». Такой этап плыл до Дудинки целый месяц. А эшелон, скажем, Ленинград – Владивосток находился в пути три месяца.

Панин особо не распространялся о своей лагерной жизни, география которой захватывала почти «одни Севера». Он очень быстро оказывался в лагерных «шарашках», широко и подробно описанных Солженицыным. В каждой из них – на Магадане, в Воркуте ли, в Рыбинске – открывались своеобразные подобия НИИ. О себе старший из заключённых начальству неизменно докладывал: «Профессор такой-то, руководитель научно-технического общества, пятьдесят восьмая»…Статья 58-я, по которой был осуждён профессор как политический заключённый, предполагала солидный срок: не менее 10-ти лет…

- Иногда бывали случаи, которые и анекдотом назвать трудно, - вспоминал Дмитрий Михайлович: звонит начальник магаданского или другого сиблага, к примеру, в Воркуту: « в твоём хозяйстве не найдётся ли хороший бас, на худой конец – баритон? Меняю на нашего Менделеева, он тебе спирт хоть из старых шнурков выгонит. Есть, говоришь? Баритон?.. Ладно, готовь сопроводиловку. А я тебе нашего спиртогона завтра отправлю»…Вот так, «по профилю», лагерное начальство обменивало подопечных, пополняя свои шарашки физиками, химиками, конструкторами, изобретателями и концертными бригадами… Исходя из повествования Дмитрия Михайловича, в одной из шарашек пытались проектировать даже будущие машины времени. Фамилий он не называл, но сейчас известно, что подобные темы уже тогда были засекречены.

Известно, что ещё в позапрошлом веке Парижская академия наук категорически отказывалась рассматривать любые проекты вечных двигателей. Сегодня официальная наука во всём мире придерживается, вроде бы, той же точки зрения. А число идей и различных проектов перемещения физических тел в пространстве на основе вечных двигателей не убавляется. Парадокс?

-Для той науки, которая опекается государством, да – парадокс, если она отказывает в строгой, но независимой экспертизе изобретателям – одиночкам и отдельным коллективам, которые впрямую ей не подчинены», - уверен Панин.

Он рассказывал, что у них, в зоне, было двое таких, один физик, другой физико-химик. Лагерное начальство считало их будущими пациентами палаты №6. А вот в 4-ом спецотделе МВД знали, чем они занимаются и еретиками от науки их не считали, как и Королёва ранее…Сфера интересов и занятий самого Дмитрия Панина была многообразной и тоже никак не укладывалась в прокрустово ложе привычных академических изысканий. Больше физик, чем математик, он понимал, что с точки зрения философии – той философии, которая не имела ничего общего с традиционной, особенно в нашей стране в ту пору, проектирование машин времени, проникновение в загадки НЛО, в другие непознанные энергии требует совершенно иных подходов…

Те двое, из шарашки, убеждали его, что и Энштейн небезгрешен, что и он ошибался, когда пришёл к идентичности трёх – и четырёхмерного пространства. Пришёл…и остановился. А идентичность эта оканчивается на том, что у этих «пространств-миров» существует всего одна общая точка – НАЧАЛО КООРДИНАТ. А всё остальное после этого начала - мнимо.

Тандем этот, по Панину, был вообще ярым отрицателем некоторых постулатов науки. Он и сам считал, что современная наука верна, « но всего лишь как частный случай». Вот так, ни больше, ни меньше!.. Ладно, оставим и этот постулат для будущих покорителей академической крепости…

Из объяснений Панина выходило, что оба учёных пришли к своеобразному симбиозу квантовой и классической физик, где по теории энергия движущегося тела имеет двойственную природу. При определённо созданных условиях любое тело может стать своим зеркальным отражением, то есть, перестаёт быть материальным… И тогда, в определённой обстановке, появляется возможность как бы «обезвесить» его, иными словами – уравновесить гравитацию электромагнитным полем. А далее, чтобы разогнатьэ то тело, необходимо уже минимальное количество энергии, для чего достаточно, скажем, фотонного двигателя…

Что же получается? Уже в то время подобное переставало быть фантастикой, или на грани фантастики отдельные учёные и целые коллективы сумели сделать какой-то прорыв в ещё непознанное?

Известно, что сразу же после окончания войны в СССР стала создаваться целая сеть НИИ в области ракетной техники. Вместе с нашими учёными в них трудилось и около семи тысяч немецких специалистов. Часть из них, вывезенная из поверженной фашистской Германии, под руководство модного из успешных ядерщиков того времени Вольдемара Вольфа, работала в пригороде Сухуми над ядерными носителями и боеголовками к ним… Как ни странно, но даже для шарашки Панина секретом это не было, в зоне знали и о том, что в начале 50-х немецким специалистам разрешили вернуться в Восточную Германию. Для производства ракет к тому времени по настоянию Королёва были выбраны проекты отечественных специалистов… Не секрет и то, что с некоторых немецких чертежей стёрли прежние надписи, заменив их на русские. Более того, некоторые узлы нового оружия (и это тоже не секрет) были рождены там, в шарашках. И Королёв знал поимённо их разработчиков…

А мы, вильнув чуть в сторону, всё же не отклонились от нашей темы. Панин уже успел произнести ранее: «Уравновесить электромагнитным полем»… А он электромагнитными колебаниями будет заниматься всю оставшуюся жизнь. Фотонные двигатели, ядерная плазма и прочие высокие материи, касающиеся оборонной или наступательной политики государства, его перестанут занимать…Десятилетием позднее один мой знакомый, физик-ядерщик из СО РАН скажет, что в ту пору «построить» мощнейший генератор постоянного электромагнитного поля было просто невозможно: именно он должен был нейтрализовать гравитацию. Именно в этом кроется вся загадка полётов НЛО…

Да, нарочно не придумаешь – машина времени, НЛО, полёты в любую временную сторону и…Солженицын сего «Архипелагом»! Да ещё та шарашка, в которой в то смутное время двое учёных – теоретиков уже подсчитали: для гигантского прыжка через целый век потребуется, видимо, всего около 20 минут. А поскольку в такой машине времени ускорения не будет, то и об изменении возраста нечего беспокоиться… Короче говоря, ещё не быль, но уже и не сказка!

Позднее, когда Панина не было в живых, я прочитал в одной из центральных газет, что в подмосковном НИИ в вакуумных камерах удалось добиться «обезвешивания» физического тела на уровне 0,4%. Это значит, что в лабораторных условиях уже создан антигравитационный двигатель, о постройке которого мечтали те двое из пресловутой шарашки… А двигатель, развивающий тягу в четыре грамма – это уже не сказка. При такой скорости, сообщаемой этим движителем, физическое тело становится практически незаметным…Смелые идеи, говорят учёные, носятся в воздухе всегда, но воплотить их в жизнь одиночкам сейчас уже не под силу.

…После той встречи с Паниным прошёл немалый срок. И вдруг снова звонок от Виноградова: «Ты успел дотянуться до «Круга первого» Солженицына? Там у него Панин значится под фамилией – Сологдин».

- Нет, говорю, не успел добраться до этого «Круга», лежит он на рабочем столе, смотрит на меня с немым укором.

- Нельзя быть таким толстокожим, - хмыкнул Владимир, - не обижай хорошую книгу!...

ЗНЕРГИЯ МЫСЛИ

Кто-то из наших писателей однажды сказал, что будущее России – в движении на северо–восток. Ну то, что Россия будет прирастать Сибирью – это мы давно усвоили и с Ломоносовым не спорим. Не каждый, правда, знает окончание этой его фразы: «…и Ледовитым океаном».

- Если говорить о шельфе – да! – возражал мне Панин, - но нефть и газ как носители энергии – день вчерашний, углеводородов там осталось лет на сто, не более того… О других энергиях нам предстоит думать, например, об энергии мысли и воли…

С тем мы и распрощались. Дмитрий Михайлович пообещал, что как только выйдет его книга о христианской физике – я буду одним из первых её читателей… Не выслал. Более того, вскоре Панин покинул пределы России, поселился сначала, кажется, во Франции. А книга была издана в Германии. Ему так и не удалось свидеться с академиком Казначеевым, хотя этого он пытался добиться неоднократно. Жаль!

А вот о первой книге Дмитрия Панина стоит поговорить. Заголовок у неё, скажем, неожиданный, если знать автора: «ДЕРЖАВА СОЗИДАТЕЛЕЙ». Похоже на изрядно примелькавшийся плакат недавних наших времён. А что же там, под обложкой?

Итак, мир по Панину, говоря о человеческой массе, состоит из: тружеников – созидателей (авелей) и тружеников – разрушителей, завистливых и жестоких, способных даже на массовое убийство (каинов)… А время несёт и тех, и других вперёд, не всегда разбираясь, кто прав или виновен… Признаться, книжку эту я не держал в руках, в тот момент и у Панина её с собой не было... Перескакивая с мысли на другую мысль, он цитировал из неё целые фрагменты. Начитанный, памятливый, он даже особый способ запоминания отточил (в шарашке не всё можно было доверять сокамерникам). В своей первой книге он помнил почти наизусть целые главы.

Вот и в этот раз, говоря о Каинах и об Авелях своей «Державы», он вдруг стал цитировать черновые наброски Карла Марксак «Критике политической экономии». В них автор заявлял, что «…труд есть положительная, творческая деятельность»…А это значит (по Панину), при всей его нелюбви к Марксу, который считал русский народ «за падло» (лагерные словечки не столь уж и редки в его лексике), есть и антипод труда положительного…

По Панину вот таким «антитрудом» с 1917 года занимались в его отечестве властные структуры, разбудившие во всём мире апокалипсические силы. «Мы стали беззащитными перед лицом вселенского зла», - говорит Дмитрий Панин, - поэтому настала необходимость создания такого государства, в котором разрушители (каины) никогда не смогли бы прорваться к кормилу власти».

С этим, конечно, трудно не согласиться. Но где гарантии того, что каины не смогут посягнуть на творчество и свободу авелей, тем более, что антиподы уживаются иногда в одном сердце?... Нет, я не спорил с Паниным, главным было – слушать, впитывать в себя подобно губке, чтобы потом ещё и ещё раз возвращаться к услышанному прежде, чем выносить свой вердикт. Да и не нужен был он! Помнится, один из известнейших российских социологов Питирим Сорокин мечтал в прошлом веке о том времени, когда в России правительство политиков уступит своё место правительству учёных, святых и поэтов…Что ж, мечтать не запретишь.

Между прочим, сам Панин, говоря о своей первой книге, избыточным оптимизмом, по-моему, не страдал, говоря со вздохом, что «скорее всего, наша баржа пойдёт ко дну»…

В этой связи мне вспоминается Тейяр де Шарден, галльский палеоантрополог и теофилософ, который в своей посмертной книге «ФЕНОМЕН ЧЕЛОВЕКА», рисуя грандиозную картину эволюции живой материи, как и наш Панин, заканчивал своё повествование на трагической ноте: «…под давлением вспышек мысли и сознания…происходит переворот равновесия», а это значит, что «конец света неизбежен».

О неизбежности этого пока умолчим. А вот какое «равновесие» имел в виду француз? Именно в этом труде он заявлял о тончайшем культурном слое, который отделяет в Европе «пристойно вежливого гражданина от зверя», спящего в этой же особи, «алчущего удовлетворить свои амбиции».

Нет, ничем не отличаются каины Дмитрия Панина от зверей теофилософа. Ни в Европе, ни в нашем отечестве гарантированный культурный слой пока не создан… А это значит, что человеческий материал должен каждый раз заново доказывать свою так называемую порядочность, свою «несолидарность» с каинами, с их энергией распада. И это значит, что человечеству вновь и вновь приходится вкатывать к вершине горы тяжёлый камень своей многоликой культуры. Но такой «сизифов труд», говорит Панин, не может продолжаться вечно…

Тогда что, остаётся ждать – кто кого? Авели – Каинов, или наоборот?... Лично я не столь уж такой лихой, безоговорочный оптимист и понимаю, что все мы движемся по сужающемуся с годами перешейку, пытаясь решить глобальные вопросы нашего бытия. На этом узком пути встречаются и трещины… Вот только проходят они, увы, не через каждое человеческое сердце…

ВОЗВРАЩЕНИЕ НА УКЕНЕБА ИЛИ ХРИСТИАНСКАЯ ФИЗИКА ПАНИНА

Да, это главная книга Дмитрия Михайловича Панина. Многое из неё прежде, чем попасть в печать, вынашивалось в часы лагерных раздумий, затверживалось практически наизусть. Называется она – «ТЕОРИЯГУСТОТ». Здесь он, не обинуясь, прямо заявляет, что «одурь материализма» обожгла не одну человеческую душу. И далее: «Метафизичность некоторых процессов, недоступных лабораторному анализу, попятное движение мысли, отрицание необъяснённого, парапсихологические явления – всё это в России серьёзно не рассматривается, поэтому наука здесь переживает продолжительный, тяжёлый кризис…»

Итак, отрицание необъяснённого, но и необъяснимого?... И как быть со свидетельствами великих людей во всех временных срезах минувшего о добрых гениях, или видениях, которые приходили к ним, помогали в трудную минуту, руководили их мыслями и поступками?

…Вот к Гомеру « в неземном свете» является женское видение с лирой в руке и он, слепой, зрит её, называет своей музой и под её напевы пишет свою «ИЛЛИАДУ»…

Вот приходит к Данте из прошлого Вергилий и проводит того по всем кругам ада… К Николаю Рериху подсел в Лондоне на скамейку в сквере чернобородый, как он пишет, «Учитель» и подсказывает ему ритмы будущей книги в стихах «Цветы Мории»…

К Александру Блоку спускается с небес «луч фиолетовый и золотой», вселяющий в него «необъяснимые чувства», он долго тревожит поэта, и однажды в свете этого сверкающего луча появляется «прекрасная Дама в усыпанном звёздами шлейфе»…

А в тюрьму к Даниилу Андрееву, в которой сидел, кстати, и Панин, пришёл из недавнего прошлого сам Блок и разъяснил тому основные идеи задуманной Андреевым книги «Роза мира»…

Велимир Хлебников вдруг увидел перед собой прозрачное существо с лицом ребёнка, назвавшееся именем Ка. И этот Ка, будучи провидцем, нашептал поэту тайны из будущего… Вестница из будущего в виде фосфорической женщины прикатила к Маяковскому, выйдя из машины времени…

Ладно, пусть кто-то, как Фома – неверующий, поставит под сомнение все эти видения, назовёт их болезненными галлюцинациями или ещё как-то… Но вот ещё один персонаж: Достоевский. Он клялся, что однажды был унесён вдруг неведомым существом на далёкую звезду, которая оказалась копией земли, но такой прекрасной, что и во снах не придумаешь. Достоевский назвал своё пребывание на этой звезде – «СОН СМЕШНОГО ЧЕЛОВЕКА», а в примечании отметил, что не сон это и не фантастика, а вполне реальное событие, которое с ним произошло на самом деле…

Разумеется, никто не относился всерьёз (мы ведь все реалисты до мозга костей ! ) к подобным свидетельствам, от кого бы они ни исходили, в том числе и от Блока, который писал, что устал уже «объяснять непосвящённым произошедшее с ним… Это не символы и не видения, а реальность» - утверждал он в своём дневнике и в письмах...

В результате на поэтическом Олимпе отнеслись с пониманием к таким словам Блока и он попал в разряд символистов.

Ладно, у меня лично «одурь материализма» до сих пор ещё не совсем прошла. Но вот как объяснить один случай, произошедший со мной на Белом озере в Ульяновской области много лет назад? Не знаю, как сейчас, а в ту пору озеро представляло собой овальный круг длиной с километр. Я приехал сюда отдохнуть на недельку после окончания военного училища. Довольно хорошо подготовленный к экстремальным ситуациям, я с кем-то поспорил, что переплыву озеро в любую погоду. А она в тот день не благоприятствовала задуманному: порывистый ветер гонял по воде пенные барашки волн и накрапывал дождь… На противоположном берегу меня уже ждали с бутылкой коньяка и огромным арбузом… И я вошёл в воду.

Ветер, начиная с середины, всё сильнее гнал встречную волну. Надо заметить, что ритмы волн в стоячей воде трудно уловить в отличие от морских. Короче говоря, плылось мне трудно, я всё чаще стал переворачиваться на спину, чтоб отдохнуть, но ветер тут же захлёстывал водой лицо, мешал он плыть и на боку, бросая воду при вдохе в рот. В конце концов пришлось перейти на брассовые движения рук, но не высовываясь толчками из воды, чтобы экономить силы, которых оставалось всё меньше. Их даже не было уже на то, чтобы поднять голову и взглянуть – далеко ли до берега… И тут вдруг я услышал звенящие детские голоса: «Опусти ноги, здесь мелко!»…Они, эти голоса, были такими звонкими, что я почувствовал боль в ушных раковинах. И я стал медленно опускать ноги, подсознательно чувствуя, что если и не достану дна, то – всё, конец мне!.. Ещё одно осторожное движение и вот оно, спасительное дно - мель в каких- то ста метрах от берега. Приплясывая на месте от порывов ветра и волн, отдохнув, я закончил свой «марафон». А на другой день, при стихшем ветре, сколько я ни искал с лодки эту спасительную мель, но так и не нашёл её…Мистика? Да как угодно назовите случившееся, но ведь – было!..

Не так уж и случайно поэты, писатели, (а среди них отмечались и ясновидцы) отделяли свои фантазии от того, что с ними произошло реально. Те же Данте, Блок и Достоевский настаивали на том, что открывшееся им – не результат какой-то надуманности, больного воображения, они на самом деле видели другую жизнь и поняли, что там эта жизнь - вечна!

Что ж, религия это утверждала всегда. А наука это только ещё, похоже, собирается сделать…

Наш мир (по Дмитрию Панину) «состоит из сгущения трансфизических и физических частиц». Первые – невидимы, но их роль для человека имеет важное значение: именно душа представляет собой сгущение трансфизических частиц, занимающих пространство « между корой головного мозга и сердцем. А дух человека – «Я» - помещён в сердце. Об этом свидетельствуют люди святой жизни, которым удалось достичь высоких состояний созерцания»…

В данном случае, о котором говорит автор, состояние это, видимо, и есть нирвана. Что ж, продолжим! По Панину «силы физического мира не в состоянии уничтожить душу человека», разложить её на какие-то составляющие части переформировать её. Если в момент смерти (имеется ввиду – телесной) степень сгущения трансфизических частиц становится меньше нижнего порога, то душа попадает в разреженные трансфизические слои (сиречь – адские). А достижение душой верхнего порога обеспечивает ей пребывание, так сказать, в райских кущах. Слои же между двумя этими порогами и есть чистилище… Словом, всё как у Данте за исключением символических трансфизических частиц… Но не будем ёрничать! Как сказал Еремей Парнов (известный российский фантаст и не менее серьёзный историк) «Всё тонет в безвременье вечного теперь, вытекая из мифа и возвращаясь в него»…

Но воевать с мифами – дело хлопотное, на этот счёт находятся достойные оппоненты: « О малом, незначительном человечество не слагает мифов и легенд, - заявлял Николай Рерих, - в каждом из нас глубоко сидит вещая память подсознательной жизни. Мы – звенья в кармической цепи наших превращений»…

Но вернёмся к Дмитрию Панину и читаем дальше: «Земля окутана невидимой оболочкой излучения человеческих душ, они образуют вихри и круги мировой памяти в космических пространствах. Академик Вернадский и теолог-дарвинист Тейяр де Шарден назвали этот слой ноосферой (сферой разума)».

Отметим лишь, что в понятие сферы разума (и не только по Вернадскому) входит всё живое – вплоть до известного определения «мыслящий тростник» и в этой сфере участвуют и растения, реагирующие не только на голос, но и на мысли о них, если они находятся рядом с излучателем этих мыслей…

Что же говорить тогда об этой невидимой ноосфере, которая (получается так) спроецирована в единую точку нашей души? Выходит, всё что мы чувствуем, мыслим, предсказываем, творим «не исчезает и после телесной смерти, сохраняется в ноосфере»…

Как пишет Панин, до последнего времени было не совсем ясно, где именно, кроме мозга и сердца, могут храниться записи наших мыслей и чувств, но недавно выяснилось, что идеальным вместилищем для ноосферы может быть всепроникающий мировой вакуум…Физический вакуум тоже не пуст: он наполнен разного рода необъяснимыми пока частицами, которые физики – теоретики условно назвали виртуальными… Сам же вакуум состоит непосредственно из ячеек мировой пустоты (или нирваны, как говорит об этом Панин, повторяя определение буддистов).

Что характерно, в этом вакууме не существует законов энтропии (пребывание системы в состоянии равновесия), нет запрета на обратное движение времени. Короче говоря, это мир не земной, а небесный – ВЕЧНЫЙ… Здесь любая информация мгновенно передаётся из одного конца Вселенной к другому (если эти концы вообще существуют)…

Есть некоторые предчувствия, что в этом описании ( не погрешить бы! ) не очень-то далеко остаётся и до царствия Божия, т.е. до царствия Небесного, если вспомнить Евангелие, в котором говорится, что это царствие незримо присутствует во всём, значит, и внутри нас… Такова же природа, уверен Панин, и физического вакуума, который пронизывает всё мироздание. При этом он незрим и неуловим. Одна ячейка мирового вакуума – маленькая, неуловимая – вмещает в себя все бесконечные миры…

Это же, по сути, утверждал и Циолковский в своём труде «Воля вселенной»…Недавно прочитав эту книгу, я лишний раз убедился, как мы ленивы и нелюбопытны, умудряясь искать в институтских библиотеках прежде всего то, что написано об искомом персонаже, то есть, – заранее составляем шпаргалку, не читая подлинника… И вот теперь, изрядно припозднившись, приходится вникать в откровения самого Циолковского:

«…каждый атом Вселенной бесконечно блажен. Он наделён практически вечной жизнью и обладает памятью о своём пребывании в живом веществе…  Ни один атом Вселенной не избегнет ощущений высшей разумной жизни. Смерть есть одна из иллюзий слабого человеческого разума. Её нет, потому что существование атома в неорганической материи не отмечается памятью… Множество же существований атома в органической форме сливается в одну субъективно непрерывную и счастливую жизнь. Вселенная так устроена, что не только она сама бессмертна, но бессмертны и её части в виде живых блаженных существ. Нет начала и конца Вселенной, нет начала и конца также жизни и её блаженству»…

Понятно, что всерьёз эти утверждения Циолковского светилами нашей советской науки вряд ли воспринимались однозначно, да и время было не то…  Но сегодня ситуация меняется. Скажем, по Панину те же первоатомы Вселенной, хранящие память о вечной жизни, сегодня получили название – МЭОНЫ.

Дмитрий Михайлович Панин, православный христианин, инженер и учёный, ещё там, в заключении, в сибирской шарашке, пришёл к выводам, подтверждающим древние свидетельства многих религий о пронзающем свете человеческой мысли… В православном мистическом опыте, говорится, например, о «теплоте сердечной», которая возгоревшись во время умной молитвы в сердце» вместе с дыханием, наполненным именем Христа», проходя через горло и от сердца к мозгу, а от мозга снова к сердцу, излучается во внешний мир в виде всепроникающего света.

Он знал об опытах сибирского академика Влаиля Казначеева передачи мысли на большие расстояния, следил за тем, как одновременно, в одночасье, проводились эти опыты в Воронеже и в Новосибирске. Поэтому он и искал встречи с Казначеевым… Наверное, им было о чём рассказать друг другу, поделиться наболевшим. Но… не случилось!

Опыты Казначеева открыли для нас, по большому счёту, неизвестную форму жизни в виде излучений, исходящих от человека и множества живых существ, в том числе и растений. Далеко не все из этих излучений можно зафиксировать современными приборами…Панин был уверен, что при наличии у человека (пусть небольших) телепатических способностей и определённого волевого напора передаваемый сигнал обязательно трансформируется в луч, направляемый к другому человеку даже на большие расстояния. Эти невидимые лучи связывают нас со всей Вселенной и с другими живыми существами.

Панин заверял нас: «…когда человеческая душа тускнеет, обладатель её перестаёт светиться внутренним светом, ему начинает казаться, что вокруг него только враги, появляется стремление к замкнутости, к апатии, даже – к самоизоляции целых народов… С нами, русскими, это случилось в 1917 году»…

Надо отметить, что вторил Панину в своих дневниковых записях и Николай Рерих, переложенных поэтом в стихи:

 «А взять Россию, как ведь налита

 Была её державная могучесть!

 И какова ж её постигла участь,

 Отвергнувшую Церковь и Христа?...»

Строение души по Панину выглядит просто. Представим опрокинутый вниз конус. Вверху, в широкой его части, находится мозг, там же начинается оболочка (мембрана) волевой густоты, основная часть которой расположена в мозжечке. Далее, по затылочному и шейному каналам она спускается вниз к главной густоте, проходит через горло и устремляется к сердцу, наделяя его густотой свойств, то есть особой чувствительностью…Что ж, повторимся вслед за Паниным: Царствие Божие - внутри нас.

Оговорюсь сразу же: лично мне никогда не нравились схемы, касающиеся чего-то одушевлённого. Вот и у Панина всё это отдалённо смахивает на древнюю египетскую астрономию, по крайней мере, в символах. Там солнце сопряжено со лбом, луна – с мозгом, Меркурий руководит языком и гортанью, а такое созвездие как Овен связано с головой и шеей…Рациональными схемами здесь, конечно, и не пахнет. Мистическое и реальное замыкает на себе и микро – и макрокосм. К тому же, мистическое именно здесь, не имея никаких опор, в отличие от Панина, повисает в пустоте.

Скажем так, лёгкая зыбь науки пока ещё не способна всколыхнуть океанскую толщу верований и сопряжённых с ними тысячелетних наблюдений «ближнего космоса». И всё же, ничто не проходит бесследно, даже мысли, вброшенные в слово. Великое Неведомое, откликнувшись на звук, тут же настраивается на волну нашей мысли. Ему, Неведомому, не нужен сурдоперевод.

Назвав свою книгу «ТЕОРИЯ ГУСТОТ», Дмитрий Панин в конце её по существу приоткрывает главную тайну: он имел в виду сгущение мирового физического вакуума, из которого возникает всё. Во Вселенной такая густота – Творец, создавший по своему замыслу исходное сгущение, которое определило миры и их дальнейшее развитие…

Рано, наверное, ещё думать, что воздействие подобных густот на всё живое и на нас самих, имея в виду не только физическое, но и духовное, и (не будем отмахиваться!) социальное бытие как основополагающая аксиома, приобрело всеобщее признание. И не будем забывать о том, что всё сказанное Паниным, произнесено вслед за Чижевским и Казначеевым. Не стоит говорить, что и у того, и другого в науке до сих пор не перевелись оппоненты, пусть даже в частностях.

А великая электромагнитная жизнь Вселенной продолжается! Эта жизнь имеет свой цвет, свои лучи, свои периоды и свои ритмы. Науке будущего решать, где и как , из какого Неведомого исходит всё это… Пока же традиционная наука не делает больших скачков, за исключением, может быть, прикладных её отраслей. Между тем, тонкий перешеек между жизнью и смертью нашей планеты неумолимо сужается… Неужели когда-нибудь нам придётся воскликнуть с сожалением подобно Афанасию Фету: «Что жизнь и смерть!... А жаль того огня,/Что просиял над целым мирозданьем - / И в ночь идёт!...И плачет, уходя…»