1. Ручей

В груди таежного ключа

Вдруг начинает сердце биться.

Новорожденного ручья,

Петляя, ниточка стремится.

Минуя просеку вдали,

Упруго травы приминая,

Ручей мечтал, чтоб корабли

Его рельеф запоминали.

Чтоб солнце, оборот верша,

Купалось в заводях лучами,

Чтоб птичка – певчая душа

Над ним звенела беспечально,

Чтоб воду брали города,

В туманы кутались деревни,

И отраженная звезда

Качалась в лодочке царевной,

Чтоб грянул первый ледостав,

А по весне рванул поводья

В тот день, когда, рекою став,

Ручей разлился в половодье...

2. Лето на Севере

 А. Болгову

Лето северных островов,

Час блаженства природы нищей.

Этот край к чужакам суров,

Для своих здесь – и дом, и пища.

Дедов остров* хранит вода,

Что не только на вид студена.

Тащит С’ухона лес, суда.

Баржа тянется вдоль затона.

Здесь по солнцу идут часы.

Здесь текут в Заполярье реки.

Над разливом, испив росы,

Облака закруглились «в греки».

Здесь затихла моя тоска.

Чья-то лодка плывет к причалу…

И верней не найдешь куска,

Лишь его заслужи сначала.

Разгрузи от леща баркас,

Рыбу – в ведра, и вымой днище.

Здесь народ на улов глазаст

И спокойной воды не ищет.

Здесь, на острове, долгий день

Над рыбацкой избой курится,

А рукав подлинней надет

Не к тому, чтоб складней лениться.

Ветерок поутру кусач –

Стылый пасынок океана.

Горький привкус от неудач

Выдувается покаянно.

Был на Троицу звон густой,

А к Успению – звон печальный.

Здесь на Божий взяты постой

Скит да п’устынька изначально.

Здесь мошкой именуют гнус,

Здесь не жалятся, но жалеют,

А ненужная роскошь – грусть

Лишь под утро кольнет: болею…

Здесь морошки наешься впрок

И забудешь огни столицы.

Здесь привычней свистит юрок

Голоска городской синицы.

Лето северных островов

Отцветет по-девичьи кратко,

Но запомнится, как любовь,

Все отдавшая без остатка…

*Дедов остров — хутор в Тотемском районе Вологодской области. Расположен на острове посередине реки Сухона. На нем находится заштатный мужской монастырь Троицкая Дедова пустынь.

3. На высоком берегу

Голубые дымы над заснувшей рекой,

По колено в воде, накренился мосток.

Вот и мне бы минутный недвижный покой,

Полной чашей глубокий тумана глоток.

Вот и мне бы чуть слышную радость шагов

И невольный испуг от обильной росы.

От плеснувшей рыбешки дрожанье кругов

У прибрежной песчаной кривой полосы.

Шорох птицы ночной, треск в нависших кустах...

Не русалка ли игры свои завела?..

На высоком погосте мерцанье в крестах,

Огоньки от уставшего за день села.

Самодельной часовенки темный бочок,

Где на купол присела, как птица, звезда,

И ночной коростель расчехляет смычок,

И раздавшийся свист умножает вода.

Я судьбою привязана к этой земле,

Я душой как недвижная эта река,

Где темнеет часовня в сгустившейся мгле,

Где до срока сокрытое знают века.

Я от персти земли и от плеска воды.

Я уйду в эти листья, туман и зарю,

Научившись бессмертью у малой звезды,

Я селу и погосту свой свет подарю…

4. П’устынька

Тоска по северу томит

Иначе, нежели по югу...

Порос травой по кровле скит,

Боками помня дождь и вьюгу.

Как в погреб, входишь в стылый дом.

От тишины здесь сводит скулы.

В потемках двигаясь с трудом,

Ты узнаешь буфет сутулый.

В углу чернеет самовар.

Паук, на зависть кружевницам,

Над печкой вывесил товар –

Таежной Фландрией гордиться.

Букетик трав засох в сенях.

В окладе Спас в углу восточном.

Когда-то здесь старик монах

Творил молитву еженощно.

В селе расскажут: был хромым,

Неся с улыбкою увечье.

Встречая гостя в час зимы,

Сперва погреться звал у печки.

Не торопясь, готовил чай,

Храня спокойное молчанье.

Дрожала в зеркале свеча,

Как новой жизни обещанье.

Он на тебя взглянул едва –

Душа раскрылась на ладони.

И рвутся горькие слова,

Как необъезженные кони.

Рассказ отчаянный затих.

Старик вихры твои погладит

И свой наивный детский стих

Прочтет по кожаной тетради.

И все прогорклое былье

Любовью старческой омыто,

Как белоснежное белье

Из допотопного корыта.

Неподалеку от скита

В черничных дебрях крест сосновый.

А танец желтого листа –

Неслышный вальс для жизни новой.

...Минуту, две ли простоишь,

И, дверь со вздохом запирая,

Ты в сердце обретаешь тишь

Сырого лиственного рая.

*П′устынь, п’устынька – монашеский домик.

5. Гармонист

Что ж ты бродишь всю ночь одиноко… М. Исаковский

От песен июльская ночка короче,

Им сердце в испуге стучит в унисон!..

Прощай, гармонист!.. Не заглядывай в очи…

Всего два часа остается на сон!

Пусти, гармонист!.. Не удерживай руку!

Светает… Над речкой редеет туман…

Под утро знобит… Стонет верба от скуки…

Волненье ты прячешь, как «Приму», в карман…

Быть может, не завтра… Но, чувствую, – скоро

Коснется крылечка дорожная пыль…

Ступай, гармонист!.. Мы не вынесем сора.

Изба заперта. Начинается быль…

Гармошки твоей чуть слышны переборы…

Качнутся мостки над зеленой рекой!..

А завтра пойдут по селу разговоры,

Да всякий роток – не закроешь рукой...

6. Бабкино дерево

Пахнет ладаном, хлебом и старостью... В. Квашнин

Пахнет ладаном, пахнет старостью,

Чистотой и опрятностью дней,

Вековою крестьянской усталостью,

Что не в бревнах, а в ребрах больней.

Пахнет домом, но в чудо не верится.

И тянусь я хоть что-то понять…

Я – всего только бабкино деревце

И могу лишь листвою линять.

Да, от ветра дугою, неистово

По намокшей скворешне хлестнуть.

Промелькнуло вчерашнее быстро так.

Знаю я, что его не вернуть.

Здесь и внуки успели уж вырасти,

И хозяйка – на том берегу.

Этот домик болеет от сырости.

Жаль, спасти я его не могу.

Ни укрыть от дождя зарядившего,

Ни метелкою вымести двор...

Я – лишь ветка, к оконцу приникшая.

Обо мне ли теперь разговор.

Вот, удачной покупкой утешенный,

Затворил покупатель окно.

– Понаделала бабка скворешен,

Да птенцы разлетелись давно.

7. Речное

Кама, Печора, Ока,

Лена и матушка Волга

Грузы на баржах века

Тянут с терпением долгим.

Полнит баркасы Иртыш.

Мчит вдоль порогов Тунгуска.

Шепчет в затонах камыш,

Ставший застольною русской.

Ночью речные огни

Светят заснувшим деревням.

Так же дрожали они

В мудрых повериях древних.

В плесах лазурной Оки

Косы купали русалки.

Манят к себе островки

Счастье рыбацкой смекалки.

Поит туман берега

Наших кормилиц российских.

Пышные стелет луга

В поймах за тихою Истрой.

Эта судьба ли горька:

Плыть из столиц в захолустье?..

Первый шажок родника,

Путь от истока до устья.

Кама, Олекма, Ока,

Волга, Печора ли, Лена...

Русская совесть – река

Милостью Божьей нетленна.

2011-2014 гг.