Об Авторе: Анищенко Глеб Александрович - поэт, публицист, общественный деятель, педагог. Родился 13 октября 1952 г. в Москве. Окончил филологический факультет МГУ. Служил старшим научным сотрудником музея А.Н. Островского в Щелыкове Костромской обл. По идейным соображениям вышел из комсомола и поэтому был вынужден уволиться из музея. В течение 13 лет работал сторожем, грузчиком, лифтером. Неоднократно подвергался обыскам, задержаниям, увольнениям со службы как инакомыслящий. С 1987 г. вместе с Виктором Аксючицем издавал литературно-философский журнал русской христианской культуры «Выбор» и был его главным редактором. В 1990-1997 гг. - сопредседатель Российского христианского демократического движения.

***

Прокислым духом сентября

Сменилась летняя дремота,

И неугаданная нота

Летит в далекие края.

Нет, слишком много для меня

Всего, дарованного сразу:

С безумием играет разум,

Вода сочится из огня,

Из пены женщина родится.

***

Близорукость становится страшной,

Когда сняты оковы очков,

Когда тусклою радостью бражной

Наполняются чаши зрачков:

Разливаются пенные реки,

Точно хвост распускает павлин,

Все вокруг исчезает навеки,

Будешь жить.

Будешь петь.

Но – один.

***

Олегу Мраморнову

Уже один отговорил:

Своими юными словами

Прошелестел над головами,

Как парой чибисовых крыл.

Печальный профиль отпечатан

На бесконечной кальке лет,

Но я-то помню: был поэт

Прекраснодушный и крылатый.

***

Мы живем без церкви, без улыбки,

Тормоша татарника кусты,

Наши прегрешения - пусты,

Покаянья – призрачны и хлипки.

В мошкаре летучих междометий

Летней лени млеет пастила…

Но пока печаль не умерла

Мы нужны на этом бедном свете.

Гребнево

Я возвращаюсь. Но куда?

В звезде падучей нету счастья,

И близкий холодок причастья

Застынет корочкой стыда.

Прозрит слепой, и бесноватый

Уйдет с дарами и сумой,

Но дух печальный, дух крылатый

Опять останется со мной.

Мой дух, мой друг, мой ангел летний,

Ведь я не спрашиваю, кто

Мне положил перо на стол

И свечку тонкую затеплил.

Рождество

В прямом движенье - будет мало толку,

В раскрытой книге – много чепухи…

Но светится рождественская елка,

И льются величальные стихи.

Годичный круг разомкнут в январе,

Рожденный Бог уже идет к распятью,

И падает пороша во дворе,

И кружится рождественское платье.

Творят свою молитву пастухи,

Извечный долг волхвы смиренно платят,

И льются величальные стихи,

И кружится рождественское платье.

***

Сухая пороша сломила преграду,

Едва пробивается луч голубой:

Как будто цветение вешнего сада,

И ангел как будто стоит за спиной.

Такие минуты стекаются в горсти,

Бормочут невнятно названье свое.

Пригубим фиалы, любезные гости,

За милое имя, за наше житье!

И жизнь расплескается капельной дрожью,

На звуки рассыплется,

Но не умрет.

Как эта метель на цветенье похожа!

Как в яблочный капор укутался лед!

МИМОЛЕТНОЕ

1.

Спасибо вам за взгляд случайный,

За то, что плоть не обрели,

Не стали дочерью земли,

Косноязычной и печальной.

Зачем мне знать, какое слово

Обозначает вашу речь?

От обольщения земного

Я не хотел бы умереть.

Пускай останется навеки

В движенье легком головы

Все, что сейчас впитали вы

В свои распахнутые веки.

2.

Цыганским пламенем зажжен

И фиолетовый и красный,

Давайте выпьем за прекрасных,

Цветущих жен!

Пусть будут вечным тожеством

Всегда наполненные чаши

Играть и петь, как судьбы наши,

В потоке легком и живом.

Чтобы случайно не упасть –

Заварим корень приворотный…

И только лепет мимолетный,

И в раму вправленная страсть.

ОЛЕСЯ

1.

Пора подводить итоги

И все расставлять по местам.

Мы стары, но юные боги

Еще улыбаются нам.

Все сорвано, скомкано, смято,

Течет прохудившийся мех,

Мальчишки, студенты, солдаты

Подняты на щит и на смех.

Но снова летучее войско

Свои собирает полки:

Геройство – не подвиг,

Но свойство

Запястия правой руки.

Пора подводить итоги

И все расставлять по местам.

Мы стары, но юные боги

Еще улыбаются нам.

                               1994

2. Одиннадцатое апреля

Не осталось ни факта, ни строчки,

Гиацинтового цветочка не осталось.

Лишь на сердце пустая усталость,

Как предчувствие жизненной точки.

Но осталось, осталось, осталось

Все, что жило, болело, смеялось,

Что любило, страдало, кружилось

И осталось и не забылось.

Коли мы ничего не забыли,

То, выходит, мы оба любили:

Безответной любви не бывает

(Это всякий по опыту знает).

Значит можно и без цветочка,

Ну а главное, без проволочки,

Добрести нам до жизненной точки.

2006

3. Живые и мертвые

Виктору Аксючицу

Вся жизнь театр:

со сценой, мезансценой.

Актеры – МЫ,

а зрители – ОНИ.

ОНИ – поступкам нашим знают цену,

но совершать поступки в силах МЫ одни.

Актер блистал – ему в ладоши били,

актеру свист – паршивая игра.

Любили, разлюбли, полюбили -

позавчера.

И только смерть –

вчера.

Сегодня –

перемена состояний:

стал зрителем уволенный актер.

Но связывают НАС и покаянье,

и вечности зияющий простор.

Из этой вечности ОНИ глядят пристрастно:

боятся, чтобы ближний не упал…

А если так, то помереть – не страшно,

переходя со сцены в зал.

А завтра –

завтра тоже будет:

присядет в кресло выбывший актер –

уходят люди.