И это все - мы

Мир стеклянный, хрупкий, светлый

Кошка с грустными глазами,

Мир в котором все, что крепко

Рвется грубыми словами.

Мир в котором плачут дети,

Потому, что просто плачут,

Потому, что без ответа

Мячик в серых лужах скачет

Потому, что на ладони

Дождь и солнце поместились,

Потому, что ночью снова

Ты мне юною приснилась

Мир стеклянный, хрупкий, светлый

Кошка с грустными глазами

Рвет когтями небо в клетку,

Остальные... рвите – сами.

Пещера

Стекло оконное не мыто,

За паутиною в узлах

Все небо в ярких звездах скрыто,

Как будто молью шаль побита

И еле держится на швах

Из туч, упавших прямо в руки,

Ползут тропою пауки.

Стальные зубы, лапы - крюки,

Спасая ум от долгой скуки,

Вплетают тайну в узелки.

Тяну узлы плетенной тайны,

Намеренно испортив нить,

И слышу голос - дивный, дальний,

Как чистый гул воды хрустальной,

Готовый тайну мне открыть:

Пещера, свет не проступал,

Случайный камень под ногами,

Лежащий может быть веками,

О чем-то глухо проворчал

И вновь все так же замолчал...

Свеча, не жжет, а мягко греет

Стекает воск и пальцы клеит,

А удивленные глаза

На стенах видят образа

В глазах которых искры тлеют.

Углы, уступы, поворот

Лохматой тенью ходит кто-то

Ключом одним в пол -оборота

На семь замков закрыл ворота,

Где время больше не течет.

Смешались - утро,ночь, день,вечер

В часах секунда не поет,

А из ворот... с свечой... навстречу...

И давит холодом на плечи,

А грудь палящим жаром жжет!

Закрытый черной схимой строгой

Монах, ко мне, Меня ведет:

-Ты, так хотел увидеть Бога!

И Бог ладонь мне подает,

В которой Время... много, много...

Разбитые скрижали

Мороз, мороз… не греет сердце,

Волной разносится молва,

И замерзает в слое перца,

И замерзает в слое перца

Страна, разбившись на слова.

О, как все весело кричали:

-Нет больше грозного отца!

Никто не думал о печали,

Никто не думал о печали

И не желал себе конца.

Кружит всех сладкое начало,

Поток невиданной любви,

И целовали губы жало,

И целовали губы жало,

Не замечая яд змеи.

Свобода от Царя и Трона,

Стране не нужен больше Бог!

Худою торбой носят слово,

Худою торбой носят слово

И рассыпают, как горох.

Горели в небе звезды – свечи,

Взрыв не достал их высоты,

Расправив золотые плечи,

Расправив золотые плечи,

Шагнули с куполов кресты…

БЕЛЫЙ ПРАЗдНИК - ЧЕРНЫЙ ПРАЗдНИК

Плесневеет, пахнет тиной,

Тянут Мир опять в трясину,

Взглядом колким целят в спину,

Через ребра бьет осина!

Прогорланил черный ворон,

Все засыпал - черным словом.

Звезды режут на погоны,

Через боль и в сердце – снова!

Что несут на новом блюде?

Чьи клыки блестят в оскале?

Все смешалось – гнев и люди,

И ножи опять достали.

И вопрос, как и вначале,

Было ли главнее слово?

И течет под каблуками

Вместе с кровью – злая воля.

Бедный Йорик смотрит с неба

На свое пустое тело,

Над которым чьи-то тени

Снова делят - Власть и Дело.

Раскупорили бутылку,

Джина выбив с пенной смесью,

И напрасны все попытки…

Указать ему на место.

***

Прожектора тревожно рыщут в небе

Лучами, растянув его на пяльцы,

Стараются проткнуть палящим светом

Летящего, не званного скитальца

И кто войну считал аттракционом,

И как хотел, статистикою правил,

И кто копьем стучался в Мир драконом,

И выше всех себя над миром ставил.

Столкнулись в небе точкою прицела

И самолет, беременный смертями,

Готовый разорваться страшной плевой,

Мир перекрасить черными чертями...

И ноготь белым пальцем жал в гашетку

И посылал, трассируя все - матом

В расчерченное небо строгой сеткой

И счастлив был, когда злой ангел падал

И побеждал всегда, не тот, кто злее,

Не тот, кто Мир хотел одеть в заплатки,

Не тот, кто смерть для всех считал идеей,

А тот, кто смерти этой - в лоб бил пяткой!

Александр Свирский

Застучали пАрами колеса,

Снова поезд в ночь везет меня,

Светит месяц с облачных откосов

Серебром холодного огня.

Нас встречает ветер на перроне,

Месяц перевернутый ладьей.

Ночь шептала что-то по-вороньи,

Но уже над питерской землей.

Голос гида улетает птицей

И уносит мысли за века,

Где на небе - те же звезды в спицах,

На земле: озера и река.

Только я в одежде очень странной

У воды бескрайней строю скит,

И все тот же месяц - дивный, давний

Надо мной по-прежнему не спит...

И летят историей страницы

Год за годом держит их рука,

У стены с нетленной плащаницей

Мощи - победившие века.