ВЕСЕННЯЯ МЕТЕЛЬ

Узловатый снег весенний.

Неба путаные сети.

Сколько дней до Вознесенья?

Столько палого на свете!

Столько краденых сокровищ…

Столько тайных похождений…

Хор красавиц и чудовищ

в перебранке заблуждений

ограничивает взоры

нестерильными бинтами,

вьется хроникой позора

вдоль озябших обитаний.

Слышишь боль?

То

стонет

стужа

в корчах колотого света!

Затяни себя потуже,

сохрани побеги лета

той мечтой, что прочит миру

утешительные всходы.

Вечность падает пунктиром,

отпевает время года -

этот рай в подтеках ада,

эту россыпь перепуга...

Узловатый снег -

когда-то

недопрожитая мука.

***

Мой сон вспорола тень Креста.

Пространство древностью прошито.

Как пережить? Считать до ста?

Поэма Вечности открыта

на той главе, в которой Свет

преткнулся глыбою Голгофы…

Забыть ниспосланный Завет,

как забывают притчи-строфы?

Что, если Он совсем не Тот,

проявленный по Воле Бога?

И целовал Искариот

лишь самозваного пророка?

И третий день – не Отчий вздох,

а только хитрость приближенных…

И в слабой памяти эпох

не числятся сердца крещенных.

И все библейские места, -

лишь мира прибыльная небыль …

Но сон вспорола тень Креста,

и разразилось скорбью Небо!

МОСКОВСКАЯ АНТИЧНОСТЬ

Вот и сбылось:

на Олимпе весеннем

боги затеплили вещую рань!

Скрипнула ось,

наживив воскресенье,

не воскресившее гиблый февраль.

И небеса заарканили вьюгу,

словно вдохнули больной кислород:

ночь напролет оснащая округу

новой судьбою,

которая в счет

прежних заснеженных прикосновений,

тех, чей обманчивый отсверк зачах…

Боги не ведают грехопадений.

Но спотыкаются на мелочах

талых высот!

Укротителям стужи -

с миру по нитке до паводка грез,

если цветут первозванные души

теплой капелью в последний мороз.

***

Солнца вычерпав елей,

ночь-полночь снует по лицам

всех рискнувших заблудиться

Городом святых затей.

В царстве пристального сна

вечной тьме не видеть Неба!

Светит полная весна

над сухим остатком снега.

Холит крылья херувим,

да вчерашние страдальцы

вышивают рай на пяльцах –

новенький Ершалаим.

Тот, который тихий час

угадает по ресницам

всех успевших заблудиться…

И совсем случайных… Нас!

2014 г.

***

Паденья выколачивают злость,

предотвращая приступы гордыни.

Отечество, которым не спалось,

не оскудеет в горечи полыни

в рисунках детства, битого войной,

в пролетах улиц с примесью блужданий.

Но самосвятных цензоров конвой

страницами стремлений и стараний -

по горло сыт…

Так, дай вам Бог, враги!

Я вашими ударами спасалась.

Мне шили срок дотошные шаги,

которыми отпугивают старость.

Сподручные скоропостижных дат,

оплаченные будущим вторженьем,

вы думали, что травли сущий ад

больнее давней пытки притяженьем?

Покуда месть – основа всех основ,

вам не грозит изжога состраданий.

В рассудочном глумлении часов

достаточно предательских преданий .

Как покаяний в древности икон,

врачующих истерзанные своды…

Паденья укорачивают стон.

На выстрел до… проторенной свободы.

ПОБЕГ НАВСТРЕЧУ

Я все еще вижу примету судьбы –

отчетливый знак предстоящего года.

Как пасмурный полдень в горниле войны,

«Дневник Одиночества», сводка исхода

души, что плетет анатомию стрел,

которыми буду калечить границы:

тщедушные оползни сдавших Предел

увидят обряд посвящения в птицы.

Прощален прощению отданный взгляд.

Как выстрелам желчи поспеть за беглянкой?

Я больше не вспомню искусственный сад,

в котором ветра заменяла шарманка -

унылая, вялотекущая высь

с дрожащей луной из цветного картона.

Я больше не стану разучивать мысль

о том, что свобода в прицеле закона –

единственный выбор для выбравших дар

летать у земли, опасаясь паденья…

Я все еще чувствую: мертвый Икар

не в силах забыть вертикали прозренья!

***

Укоренить в себе пространство потустороннею порой…

И за коня отдать полцарства! И называть его – Герой.

И быть ему верховным другом, проводником в луга высот.

Когда постылую округу весна на части разорвет, -

присвоить снежное убранство на сувениры для святых.

Укоренить в себе пространство капелью звездных позывных.

Осаду зимних вдохновений, отяжелевшую насквозь,

прославить датой потеплений… Преодолеть земную злость

препятствием на ипподроме, где ставят смерть на седока.

Не знать иной победы, кроме... заполонившей облака!

ТЕМА ДЛЯ НОВОЙ ПТИЦЫ

В.К.

Эти крылья впервые почуяли вольную волю,

умоляют о жизни, о праве не быть на холсте …

Может, эта тоска добавляет волнения морю,

чтобы вечность слезилась на ближней к нему высоте?

День штормит по течению замысла в центре эскиза

И соленый норд-вест, будто камень на шее мечты,

топит чью-то любовь в теплой памяти блюза «К Элизе»,

чтоб никто не узнал, от кого отдаляешься ты.

А потом, в Наяву – все не так, даже склонность бояться

слишком долгих ночей принимает иной оборот:

корни неба срастаются с кронами сонных пульсаций,

и настенное время съедает свой собственный ход.

Нарывают пустоты в окне, наливаются тайной…

Ты спасаешься от продолжений? Ты все еще спишь!

Обитая в глубинах, где даже прозренья фатальны,

так непросто освоить сюжеты, в которых летишь…

Сколько их без вины изветшало, мертвея от стужи?

Сколько их разрывалось вдогонку чужим голосам?

Сократи эту боль до ничтожного малого… Ну же!

Перестань опасаться падений… И вспомни, что сам

рисовал эти взмахи для счастья на долгие годы,

оставляя на кроющих перьях зазубрины бед…

Мир не станет добрее, не жди его летной погоды!

Можно только однажды вернуться и... выключить свет.

Эти крылья впервые…

2014 г.

***

Нам уже подчиняются птицы

в самовольно воссозданных снах!

В летних грозах полощем седмицы,

ловим каждый лазоревый взмах

облаков испещренных ветрами,

как словами – затоны баллад.

Чтобы дети, рожденные нами,

вспоминали оставленный Сад.

Слезным вздохом, туманом ли в поле…

Все – возможная воля Творца.

Мы уже недоступны для боли!

Мы уже… напролет… без конца…