16 октября в Донецке был убит один из самых известных командиров Ополчения ДНР Арсен Павлов («Моторола»). В лифте дома, где проживал Павлов сработало самодельное взрывное устройство. «Моторола» и его охранник Евгений Гадлия («Гога») находились в этот момент в эпицентре взрыва и получили травмы несовместимые с жизнью. В память о легендарном командире мы публикуем очерк о нем, написанный полтора года назад.

«Право называть себя русским я получил в армии. Меня спрашивают, кто ты по национальности - я русский по национальности. Все русские мои братья. И чтобы называть себя русским, я прошел 4,5 года службы. Сидя на лавочке, человек с голубыми глазами, со светлыми волосами пьет пиво и называет себя русским. Это не русский человек. Это пародия. Ему Бог дал возможность родиться русским, а он ее не использует. Я не говорю ему: иди воюй. Но каждый должен делать что-то для своего общества. В 23, 25 лет ходить по ночным клубам, набухаться, потом валяться до обеда, потом прийти нашевелить опять каких-то движений и потом говорить, что он русский... Чтобы быть русским, необязательно им родиться. Этого недостаточно. В моем понимании и в понимании людей, с которыми я общаюсь, этого недостаточно. Если ты русский, если у тебя есть потенциал, то ты можешь послужить родине или закончить университет и профессией, который ты обладаешь, развивать свою страну, свой народ. А не просто так прожигать жизнь и кричать, что ты русский, плеваться в монитор...», - так говорил в одном из первых своих интервью один из самых успешных и популярных командиров ополчения Арсен Павлов («Моторола»). 

Родился Арсен в республике Коми. Его родители умерли рано, и будущего героя воспитывала бабушка. В 2002 г. Павлов ушел в армию. Служил в морской пехоте. После срочной службы уже по контракту дважды принимал участие в контртеррористической операции в Чечне. В мирной жизни Арсен выучился на профессионального спасателя, но в последние годы был резчиком по граниту – изготовлял надгробные памятники. Однако, вспыхнувшая на Украине война вновь позвала героя к оружию…  

«Мой отец родом из Тверской области, мама - из Республики Коми, - рассказывал «Моторола» в интервью Елене Горбачевой. - Тверская область во время Великой Отечественной почти все время была в оккупации, поэтому, сами понимаете, воспитывали нас там совсем иначе, чем в других областях. Причем с самого детского садика. Для меня ветераны, приходившие к нам, чтобы рассказать о войне, да и просто поиграть в зарницу, — и были настоящими героями, благодаря которым я живу на этой земле. А для тех людей — они третий сорт, отбросы. Никто. У них герои — Бандера, Шухевич. Хотя если посмотреть, что такого героического они сделали для украинского народа, я не понимаю. Изначально Майдан поднялся за хорошие вещи: победить олигархов, больше справедливости народу. И народ вышел бороться. Но потом туда заскочили овцы поумнее, и получилось, что во всем виноваты русские и Россия. А после назначили олигархов руководить страной. Кстати, я в позапрошлом году ездил по всей юго-восточной Украине и только спустя месяц услышал, как кто-то на улице разговаривал на украинском языке по телефону»[1].

Павлов был одним из первых добровольцев, приехавших в Новороссию. Еще в самом начале событий он, взяв бывшие дома пять тысяч рублей, сел на поезд и поехал на Донбасс – в Ясиноватую. «Когда на митинге говорят в открытую, что будут убивать десять русских за одного правосека – сидеть дома, ходить на работу спокойно - это ж нельзя»[2], - пояснял Арсен свое решение. 16 марта еще никому неизвестный Павлов присутствовал на митинге в Харькове, участники которого призывали российского президента ввести миротворческий контингент. Боевая же биография «Моторолы» началась, как у многих, со Славянска. «Единственный, пожалуй, из командиров, который перешел со мной границу и до сих пор находится там и воюет, - говорит о нем Игорь Стрелков. - Он начинал со мной как рядовой, потом командир отделения, потом командир пулеметно-противотанкового взвода. Одно время командовал ротой, потом снова вернулся на взвод. Его карьера развивалась на моих глазах. Он очень храбрый, решительный. Реальный герой»[3].

«Русские здесь, вот и приехал, - просто отвечал Арсен на традиционный вопрос военкора своего подразделения Геннадия Дубового. - Говорил уже: как только полетели коктейли Молотова на Майдане в сотрудников милиция, мне стало ясно – все, это война. После того, как нацики заявили, что за каждого своего будут убивать десять русских, — ждать, когда угроза станет реальностью, смысла я не видел. Россия и Украина два разных государства. Люди уже приняли решение. Пусть те, кто хочет быть украинцами, живут на Украине. А наши пусть живут, как они хотят. Они хотят жить в Донецкой народной республике, далее – вместе, в своем государстве, в Новороссии. У меня нет никаких политических целей, кого-то к кому-то присоединить. Смешно это. И не нужно. Моя задача – защитить народ, который сделал свой выбор»[4].

«Моторола – живая легенда, - представлял его в том материале сам Дубоврй. - Командир противотанкового спецподразделения. Абсолютно бесстрашен, быстр, умен: молниеносно просчитывает любую ситуацию и принимает единственно правильное решение. Это он и его бойцы освободили в апреле стратегически важный пригород Славянска – Семеновку.

И до сих пор удерживают ее, под огнем бьющих прямой наводкой танков противника, под непрекращающимися минометно-гаубичными обстрелами, под градом кассетных бомб. Это он и его бойцы выдержали страшный семичасовой бой 3 июня — наш Сталинград, когда прикрываемые штурмовыми бомбардировщиками Су-27 и «крокодилами» – вертолетами МИ-24 украинские танки и БТРы подошли на 25 метров к передовому блок-посту, но были подожжены и отброшены. В том бою ополченцы понесли ощутимые потери — 7 «двухсотых» и более 30 «трехсотых»… Но выстояли. Сбили два вертолета, вывели из строя Т-64 и два БТРа и основательно покрошили укровскую пехоту. За беспримерные мужество и героизм, проявленные в том бою, шестеро бойцов спецподразделения Моторолы представлены к награждению Георгиевскими крестами. Двое – оба из Донецка – посмертно…

Снаружи, по форме, Моторола выглядит как рейнджер из голливудского блокбастера, а внутри, по содержанию – русский православный витязь. Это о таких как он некогда сказал великий Александр Суворов:

«Кто удивил, тот и победил» и «Победа — враг войны»«[5].

Самым страшным для себя боем Павлов называет 5 мая 2014 г., когда он вместе со своими бойцами попал в засаду в Семеновке: «Ночью украинцы зашли, посадили снайперов во дворах, мы выехали на мост и вступили в бой. Тогда мы реально попали в окружение. Потом оказалось, что часть из того ополчения, что находилась рядом, даже не стреляла, а сидела в кустах. Самое страшное было то, что со мной там были люди, еще не имевшие навыков ведения боя, необстрелянные совсем. Именно поэтому в «Спарте» всех новобранцев мы в первую очередь учим, в том числе психологически. Конечно, страх есть всегда. Но умереть в бою или проиграть никто не боится, равно как и умереть за правду. Тогда же я и снял свой первый ролик — на телефон, закрепленный на разгрузке. В то время уже много роликов про эту войну снимали. Но никто не снимал того, как, например, работает артиллерия, с пояснениями — вот это залп в нас, вон там, на пригорке, стоят украинские военные, а вот стоим мы — и сейчас будем отвечать. Хотелось показать правду, что на самом деле происходит на передовой. Потому что картинка в телевизоре не может рассказать всего, что здесь творится»[6].

Такими съемками «Моторола» занимался, дабы на самый «передок», под огонь не совались сами журналисты. Между тем, одна из его записей с легкой руки отечественных эхомосковских «либералов» едва не обошлась весьма дорого попавшим в плен к нацгвардии журналистам Лайф-ньюс. «Заукраинцы» с «Эха», выложившие эту запись на своем сайте, заявили, что слышащийся за кадром голос, отдающий команды по наведению орудий, принадлежит одному из пленных репортеров, что доказывает их причастность к ведению боевых действий. Провокация была разоблачена журналистами «Комсомольской правды» Д. Стешиным и А. Коцем, без труда узнавшими голос известного им командира ополчения. Именно тогда публика узнала «легендарного «Моторолу»«, самолично подтвердившего свое авторство пресловутой записи.    

«Полная отмороженность в хорошем смысле слова, - говорил о нем позже Дмитрий Стешин. - Например, мы были у него, в месте, где он по утрам проводит дискотеку для сил АТО. Это такой подвал с грузовым люком, на такой возвышенности над Семеновкой. И вот, он по утрам створки этого люка распахивает и включает через две огромные колонки украинским войскам азаны. И укроармия до сих пор свято уверена, что напротив них в Семеновке стоит 1500 чеченцев. Но сам не видел, но люди рассказывали, этот Моторола бегал по этому склону над Семеновкой, где психиатрическая лечебница семеновская. На склоне рвались снаряды, а он с красным мегафоном, кричал в мегафон украинским артиллеристам, что они косые и стрелять не умеют. Ну, матерными словами. А еще он, как бы, занимается моральным обликом своих бойцов. Понятно, что люди там, в ополчении, разные, войска иррегулярные. Косячники и залетчики просто должны быть. Но я могу сказать, что в ополчении совершенно реальный сухой закон. Я за все время видел только одного выпившего… и то – в больнице, ему осколок попал между ребер и это было не пьянство, а анестезия. А у Моторолы – у него два метода лечения алкоголизма: выстрел между ног и выстрел в ногу. Без рецидивов подшивает от пьянства. Примерно также он вылечил местного жителя, который в Семеновке остался, потому что он полный алкоголик и асоциальный тип. К тому же, пытался среди бойцов искать собутыльников. Моторола рассказывал, что после «кодировки» человек ожил на глазах. Стал с удочкой пробираться, мимо минометных взрывов на водохранилище, ловить рыбу, в общем – преобразился. Спасли человека»[7].

Донбасскую войну Арсен Павлов характеризовал не иначе, как самый настоящий геноцид. «Укры не воюют, они убивают мирных жителей, - говорил он в интервью Дубовому. - Знают: победить в военном смысле не способны. Они будут убивать беззащитных, если мы отступим. Они могут только это: убивать безoружных и беззащитных. Уроды. В Чечне была нормальная антитеррористическая операция: уничтожение групп наемников – арабов, чеченцев, европейцев. Именно наемников. Местное население не страдало. А здесь совсем другая ситуация. Реальный геноцид. Уничтожение народа, целенаправленное уничтожение мирного народа. Видео, фото – все есть. Пострадавших много, простых мирных жителей. Люди здесь борются за свою землю, за свое право жить по своим законам, а не по законам, продиктованным теми, кто хочет этих людей уничтожить. Перепахать, смешать с землей. Используя штурмовую авиацию (Су-27, сбрасывающие запрещенные конвенцией ООН кассетные бомбы), минометы 120 мм, вертолеты (Ми-24), дальнобойные орудия 152 мм, танки. Укры их используют против «сепаратистов», когда бьют по жилому сектору? Значит, для них все здесь живущие – «сепаратисты» и всех они будут уничтожать. Не выборочно – всех. Уже уничтожают, сам видишь. Геноцид»[8].

Весьма примечателен рассказ о «Мотороле» другого легендарного командира - Евгения Скрипника («Прапора»): «На самом деле, «Моторола» не был вообще заметен в начале войны, в течение месяца. Он был где-то там в караулах, скажем так, незаметно. Его затмевали всякие мнимые спецназовцы, прошедшие две Чечни, какие-то командиры охранных киевских агентств, и прочие люди – огромные, двухэтажные верзилы, с позывными, там, «Одесса» и прочие. Он не был, этот человечек, замечен. Он реально был – человечек, чертик с табакерки, классный парень, парень обаятельный, душа компании, и все. На этом – все, понимаете, заканчивалось. Но, как только нужны были боевые действия, надо было ехать, выручать, спасать, пробивать, наступать, эти люди исчезли. Они дезертировали, эти все огромные люди. И остался вместо них, один «Моторола». Этот скромный сержант с морской пехоты, он взвалил на себя весь этот груз, он вытянул его. Он вытянул целое направление, на него можно было надеяться. Он спасет, исправит положение, где критическое. Этот человек, он гармонично прекрасен во всем. Он может петь песни, он может помочь человеку, он может спросить и послать на бой, на смерть. Не смотря на то, что он всегда на самом остром участке, у него самые маленькие потери в подразделении, самые маленькие потери. Что могу сказать… у него есть один пунктик, его очень любят люди и любят женщины. Он никогда своих людей не бросает. В горисполкоме, где штаб спецназа был, где они базировались, все девушки, повара, которые там находились, которые во время выхода из Славянска, про них забыли… Он, не смотря ни на что, когда уже в Славянске уже никого не было, с Николаевки зашел туда, всех забрал, до единой. Никого не забыл, всех нашел по городу, всех вывез.

Командир, и человек с большой буквы. Реально, человек с большой буквы. Да, он молод, да, у него есть проблемы роста. Есть, ну почему нет. Да, и была проблема звезды, скажем так. Он преодолел эту проблему, преодолел. Он переболел, спокойно, непринужденно. Нормально. Критику воспринимает хорошо, делает из нее выводы всегда. Совершенно адекватный человек, совершенно адекватный человек».

Сам Арсен никогда не упоминал о своем героизме, проявленном в тяжелейших условиях отступления, о спасенных им людях. В интервью новосибирскому общественнику Ростиславу Антонову, данном по приходу в Донецк, на вопрос о том, как удалось выйти из Славянска, он ответил весьма лаконично: «Мы просто их отвлекли. Отвлекающий маневр был. Грамотно спланированная операция. Практически полным составом вышли. И сейчас это готовая вооруженная бригада обстрелянных людей. Сейчас в Киеве паника реальная. Потому что тысячи человек рассредоточено по Донецкой области. (…) Мы должны были месяца два назад сделать это. Уехать, оставить там ополчение, и здесь усиливали бы [в Донецке]. Но там мы находились на первых линиях обороны. Пока здесь люди жили своей жизнью. Вот посмотрите, Луганск. Видно, что войной и не пахнет. Люди не думают, что такое война, и не представляют, что это такое, когда люди гибнут «пачками». Они не представляют, что такое потерять десять ополченцев за день, в небольшом населенном пункте. Десять своих братьев - раз и нету, до свиданья. У меня был SsangYong, на котором мы возили раненных и погибших – провонял весь насквозь, так как на жаре возили»[9].

В реальности «Мотороле» и его подразделению выпала при отходе славянского ополчения тяжелейшая задача. 3 июля бой за Николаевку на южной окраине Славянска, начавшийся на рассвете, перешел в критическую стадию. В результате утреннего боестолкновения последняя дорога, идущая в Славянск через этот населенный пункт оказалась под контролем украинцев. «Деревня Николаевка на сегодняшнее утро остается в наших руках. На рассвете там состоялся бой – у нас один убитый и один раненый, у противника также есть потери в живой силе», - сообщал Игорь Стрелков. После боя не достигшие решающего успеха украинские войска прибегли к своей обычной тактике: обрушили на Николаевку шквальный артиллерийский огонь. Под массированным обстрелом оказались также Славянск и Краматорск, следствием чего стали многочисленные разрушения и жертвы среди мирного населения. «В Николаевке «Смерчем» до основания разрушены несколько пятиэтажек (вместе с населением). Передали, что ранен «Моторола», - говорилось в сообщении Стрелкова. - Пока он остался на позициях. Но гарнизон Николаевки уже отрезан... Бронеколонна укров ворвалась в Николаевку. Идет бой». По счастью, весть о ранении Павлова оказалась ложной. Зато всецело подтвердилась информация о позорном дезертирстве трех командиров ополчения «Беркута», «Филина» и «Минера». Последний позже станет обвинять Игоря Стрелкова в оставлении Славянска и других «преступлениях», следуя методичке провокатора Кургиняна. А в тот момент его и остальных двух дезертиров бегство поставило группу «Моторолы» в тяжелейшее положение, лишив прикрытия. «Это предатели, - писал Стрелков. - Все – местные. Фамилии их опубликую позже. Они бросили позиции в самый опасный момент, не понеся до того практически никаких потерь. В данный момент «Моторола» ведет бой вдвое меньшими силами, чем были еще позавчера. Но я в него верю».

Веру командующего Арсен Павлов, как читатели уже могли убедиться, оправдал с лихвой. До Донецка он со своим подразделением добрался чуть позже основных сил, и его появление было встречено подлинным ликованием.

Тем не менее, на многочисленные восхищения «Моторола» отвечает скромно: «Я не герой. А вот в отряде у меня полно героев: например, Матрос, — Моторола показывает на бойца с аккуратной черной бородой. — Хороший командир роты. У нас ребята бесстрашные есть — так что все они герои у меня. Герой — тот, который не боится врагу взглянуть в лицо. Герои — это народ, который здесь живет и все вот это терпит. Который сделал свой выбор, а теперь должен отстаивать свой выбор с оружием»[10].

Ополченец «Матрос», о котором упомянул Арсен, - командир первой разведроты его батальона. Как и многих, ко вступлению в ополчение его подтолкнула одесская трагедия 2 мая. «Уже вечером посмотрев на это, сел в машину и уехал в Краматорск», - говорит он. «Матрос» - житель одного из оккупированных населенных пунктов Донбасса, инженер металлургического комбината. Служил на Тихоокеанском флоте на одном из лучших отечественных кораблей «Маршал Шапошников», охранявшем проход судов в Персидском заливе.

Вместе с «Матросом» в подразделении «Моторолы» служит его брат «Водяной», также инженер по профессии, но прежде никогда не служивший в армии и лишь в ополчении научившийся обращаться с оружием. В начале августа о братьях-ополченцах написало крупнейшее агентство РИА Новости: ««Мы построим новую страну, где русские и украинцы будут братьями, а не врагами. Это не пропаганда, это суть нашего мировоззрения», — пояснил один из братьев, ополченец с позывным «Матрос». Он считает, что выходцы с Западной Украины хотели навязать свои убеждения жителям востока страны.

«В этих степях много памятников нашим дедам. На каждом написано по сто, по двести имен. Это те, кто в 43-м сложили здесь свои головы, сражаясь не за русских и не за украинцев, а за свою родину», — добавил брат «Матроса», ополченец с позывным «Водяной».

На вопрос, каким он видит будущее государства, «Водяной» ответил: «Сначала нужны законы, и чтобы все исполняли эти законы, сбалансированные законы, будь ты богатый или бедный, но ты должен их соблюдать. Как в других странах Европы».

Оба брата уверены в победе, после войны они не собираются работать в силовых структурах. «Я профессиональный управленец, — сказал «Матрос». – Хотелось бы  продолжить в этом направлении. Страна разрушена, ее нужно поднимать, нужны грамотные производственники, грамотные управленцы, технари. Я себя вижу в этом, я инженер». «Водяной» — тоже инженер, работал в коммунальных структурах и после войны планирует вернуться к своей специальности»[11].

Бойцы «Моторолы» стали первыми кавалерами Георгиевского креста. Среди них Виталий «Кирпич», рабочий из Запорожья, один из самых надежных воинов подразделения. Как и «Водяной», он не служил в армии и воинскому делу обучался у своего командира.  «Русскому человеку только дай в руки оружие, тем более, когда речь идет о защите Родины», - говорит Виталий. Георгиевский крестом ополченец был награжден за сбитый из пулемета украинский штурмовик Су-25. У заводского рабочего «Кирпича» есть очень простая и замечательная формула русскости, над которой столь часто бьются наши лучшие умы: «Быть русским - значит, жить по совести».

Виталий пришел в ополчение со своим другом «Боцманом», также ставшим одним из самых известных бойцом подразделения. «Боцман» убежден, что война продлится не менее четырех лет: сперва перерастет в мировую, а потом — в настоящую гражданскую. «Потом будет настоящая гражданская война, - говорил он в кратком интервью Геннадию Дубовому, - потому что все основания для будущей революции уже сложились. Т.е. у нас уже есть добровольцы, которых очень сильно утомило все, что происходит в жизни. Засилье наркоторговли, беспредела милиции, неправосудного государства. И все же это знают. Ты знаешь? Ты знаешь. И я знаю. Но этого как бы нет. Ну, с этим же не борются, значит, этого как бы нет. Все сюда пришли воевать с этим. Ну, на самом-то деле.

Кто будет главным пастухом в стаде, мне пофиг, потому что мне с этого ничего не добавится. Т.е. кто конкретно будет грабить, мне как бы…

Короче говоря, создалась революционная ситуация. И поскольку сейчас единственный способ вооруженной борьбы со сложившейся ситуацией — здесь, то люди приехавшие сюда на самом деле воюют за нормальное будущее, понимаешь?

Но походу ничего не меняется пока что. Ну, может, поменяется, я ж не знаю. Мы тут сидим, а на самом деле ничего не видим в траншеях… У нас здесь нет ничего. У нас нет интернета, телевизора, сотовой связи, радио — ничего нет. Поэтому, что там происходит, непонятно. Но у меня есть такое подозрение по жизни, что там, на воле, ничего не меняется. Вообще. Т.е. по-прежнему происходят какие-то неправильные вещи.

И вот война будет идти своим чередом, мы ее выиграем, все дела. А теперь смотри, что будет дальше. Дальше десятки, а то и сотни тысяч мужчин, которые не хотят так жить, будут вооружены и обучены… вот это все вернется домой. Такое же оторванное от информационного поля, как и сейчас. Походит полгода по гражданке, попучеглазит… Назад нас уже не вернуть. Нас уже надо или мочить, или мы будем что-то решать. Но я думаю, что нас будут мочить. Т.е. нас будут бросать куда-нибудь, где нас будет становиться все меньше и меньше.  А потом могут все договориться. Короче, если мы все останемся в большинстве целыми, то начнется революция. Настоящая. Поэтому посмотрим, кто победит. На все воля Божья».

Увы, в рамках данного очерка мы не можем рассказать обо всех героях подразделения «Моторолы», ибо для этого потребовалась бы отдельная книга, которая сегодня потихоньку складывается сама собою, благодаря летописцу подразделения – Геннадию Дубовому. Челябинец «Ермак», «Грузин», «Артист», павшие смертью храбрых «Ежик», «Алексеич», «Север» и «Цыган», перешедший на сторону ополчения украинский десантник «Шарнир», «Бармен», прикованный к постели тяжелым ранением в позвоночник, «Шустрый», «Червонец», активист одесского «Куликова поля» «Гамбит»… Обо всех этих людях хочется сказать словами поэта Евгения Данилова – «Это золото высшей пробы!»

Все же еще об одном из бойцов нам бы хотелось сказать подробно, ибо именно такие, как он, должны сегодня становиться безусловным примером для молодого и подрастающего поколения. Предоставим вновь слово Геннадию Дубовому:

«Среди ополчения есть представители разных поколений, есть и правнуки. Правнуки солдат, которые здесь же били фашистов во время Великой Отечественной войны. Как например, 20-летний Александр, позывной Малой, который служит в подразделении Мотороллы и, не смотря на свой юный возраст, сразу стал уважаемым бойцом – смелым, в хорошем смысле, безбашенным.

Он рассказал, что думает о своем прошлом, настоящем и будущем. Александр принимал участие во многих боестолкновениях под Славянском – нет такого задания, которое было бы ему не по плечу. Месяц назад, когда группа Мотороллы была окружена в Ямполе, Саша вместе с другими бойцами прорывался оттуда с боями. Мальчик 18 км пронес на себе противотанковое самозарядное ружье (ПТРС). При этом даже умудрился переправится через реку. У его старшего товарища, командира группы Ермака было ранение и он шел через реку медленно. Саша Ермака не узнал: «Ты чего застрял? Олень, коленку прострелю!». А Моторолла, который рядом плыл в лодке с оружием, Сашу еще и подзадоривал: «Че, Малой? Боишься?!». А Саша на Ермака еще сильнее орет. А как выбрались, Ермака-то он узнал: «Ермак, это ты? Прости, брат!». Тогда конечно все посмеялись, но характер Саши в этой истории – как на ладони.

В одном из последних боев под Славянском 3 июля Саша тоже отличился. В зеленке возле Николаевки таилась спецгруппа, в которой командиром расчета ПТРС был как раз Малой. Бронетехники мимо его группы прошло немеряно, но слишком далеко – поэтому команды наступать не давали. Но потом совсем рядом появился джип – командование Нацгвардейев в лице какого-то высокого чина приехало понаблюдать за событиями. Группу оно не заметило (хотя ополчение уже там как месяц окопалось). Малой и его группа джип сначала из автоматов прострелили, а потом из ПТРС – от джипа вместе с его пассажирами только клуб дыма остался.

Родился Александр в 1994 оду в городе Лозовая, Харьковской области. А жил до начала войны в селе Банышево Славянского района. После 9-го класса пошел в Краматорское училище по специальности – оператор компьютерного набора. Как это начиналось? Да так же, как у подавляющего большинства тех, кто ведет войну в Славянске, Донецке, Донбассе. Когда понял, что происходящее на майдане и после - это сатанизм…»Под прикрытием политики, стремления в ЕС, всех этих басен о свободе…Чьей? Гомиков и нациков? Для чего? Нормальных людей в извращенцев переделывать? Это вся их свобода?».

Александр хотел поехать в Киев сразу после первых злодеяний на Майдане. Увидел как кидают коктейль Молотова в человека, жгут живьем ни за что…»В чем повинен «беркутовец», честно выполняющий свой долг?» Уже тогда он, мальчишка, без высшего образования, которым так любят кичиться офисно-планктоннные менеджерята, они же сетевые червячки, извивающиеся подобрострастно при одной лишь мысли о возможности сделать карьеру в структурах Ахметовых-Пинчуков-Коломойских, уже тогда Саша начал задавать этот вопрос.

Но в Киев его брат не пустил. Брат Саши закончил Донецкий международный университет, сейчас в Киеве и до сих пор убежден, что на его родине орудуют направляемые Кремлем террористы. Не смог его переубедить даже родной брат. Имплантированные новоявленному киевлянину евроиллюзии перевесили родную кровь…»Умный он. Все они у меня - их трое – братья умные. Один я шалтай-болтай… «, - говорит Саша.

«Отец все время в разъездах был, потом семью оставил, мать стала инвалидам еще когда я в школе учился…Плакал, не хотел ехать в оздоровительный лагерь ехать – только к матери. Она тогда лежала в киевской больнице, ее ампутировали ногу…Потом привез ее домой, в село. Братья – один учился, остальные на заработках. За мамой ухаживал сам, занимался огородом, подрабатывал в Славянске. Учился в Краматорске, но…по дорогу сходил в Славянске – на шабашку какую-нибудь строительную, чтобы заработать на лекарства для мамы. Получала она 900 грн пенсии – почти все уходило на медикаменты, жили постоянно в долг. Унизительно очень было в долг жить», - рассказывает Саша. А потом…потом мама умерла. «Ей операция нужна была – а денег не было. А без денег врачи отказывались оперировать. Я воюю именно за это – чтобы больные мамы не умирали …».

Появилась возможность иной жизни, в которой каждому есть место. Страны, в которой мама не ушла бы так рано и так мучительно, потому что никто по-настоящему ее не лечил – только деньги требовал за лечение.

Когда в Славянск пришли ополченцы Александр даже не раздумывал. Сразу же отправился в горисполком, записываться воевать. Сказали: «Не надо». Но требовались помощники. Обрадовался и этой возможности. Поначалу их было всего трое. Носили песок, охотно выполняли все порученное. Командир одного из отделений дал Александру форму: «Ходишь как заключенный, а ты боец!». Командира того уже нет. «Убили его 5 мая, здесь, на Семеновке, Царствие ему небесное, позывной у него был Медведь. Вечно буду благодарен», - говорит Саша. Начал служить, поначалу серьезных заданий не было: то там помочь, то это по хозяйству сделать. До этого начали брать на посты. «Стало скучно на исполкоме. Я приехал сюда воевать, отстаивать свою землю, а на посту, в центре города не чувствовал, что приношу пользу. Попросился на передовую» Просился долго, сначала не брали - ни Медведь, ни другой командир. «Ромашка его позывной. Его тоже убили. Снайпер срезал. Группу прикрывал, остался один, снайпер снял. За день до этого я просился к нему в группу.

Он обещал подумать, а на следующий день не вернулся…» Александр не отчаялся, нет. Думал лишь, что долго еще ждать и просить. «Помню на Пасху, стою на первом посту, на исполкоме, на мешках, слышу: начинается колокольный звон, как это…Благовест. Христос – Воскрес! А потом, чуть позже говорят: «Именно в тот момент, когда колокола били, наших пацанов на блок-посту постреляли». Как же так можно? Те, кто в праздник такой, батюшка Виктор здесь нам рассказывал - главный, самый этот Праздник рода людского, Торжество Торжеств, кто они? В такой праздник в Спасителя воскресшего стрелять? До сих по не могу успокоиться, эти кто стрелял, они не из рода людского?»

А потом была Одесса. Он тогда понял, что той страны, в которой он не знал ничего, кроме тяжкой работы на износ и безысходности, больше нет. Саня предчувствовал перед Одессой, что нечто подобное непременно случится. И все же - ломануло душу страшно. «С того момента я был твердо уверен, что будем их гнать и гнать! До Львова, до Нью-Йорка, до ада – откуда они явились. Убили двоих наших - ваших ляжет десять. Другого варианта нет. Когда вы чувствуете безнаказанность – вы ползете, ползете, ползете на нашу землю как какие-то радиоактивные мутанты, жабогусеницы пеноголовые!»

И его ответ на вопрос, родившегося и выросшего в Украине: «Кем ощущает себя – украинцем или русским?». «Та русский я! У нас все испокон веков говорят по-русски. Ну, не совсем на чистом, на суржике, но дело в этом. На каком языке говоришь и думаешь, там и Родина. Если на чужом - Бог мысли отнимает, станешь безъязыким».

Вот так. То, что понимает 20-летний мальчишка, не понимают, хоть убей нынешние правители и их холуи. Видимо, лишил их Создатель мыслей – за испохабленной ими некогда единый древнерусский язык.

Когда Саша осознал и прочувствовал это, он, как родные ему по духу – стал бойцом. Неважно, что тогда в руках у него не было даже палки. Не это важно. А духовное рождение. Он родился не стяжать, а бойцом, воином за землю русскую, за веру православную.

После гибели Ромашки вся его группа перешла под командование заместителя - Крика. А Сашу снова не взяли. Не выдержал - узнал о группе Бая, когда увидел его – попросил: «Забери, не могу больше здесь, когда там война!». И Бай его взял. А чуть позже Малой оказался уже в подразделении Моторолы.

Сейчас на счету Саши десятки боевых выходов. Был он и в том бою, когда подбили вертолет с 14-ю военнослужащими и генералом. «Это мы начали обстрел, - улыбается довольный, - а потом его уже сзади из ПЗРК добили. Услышали вертолет, вышли на позицию, а пулеметчик немного продремал, не успел занять нужную позицию. Отработали «из калашей», а соседи из ПЗРК. Сито из него сделали, начал дымить». После такой потери – это был конец мая - украинские военные взбесились. Участились и стали более точными обстрелы позиций ополченцев. Жестче стали досматривать на блок-постах: вплоть до того, что под стволами сажали женщин на землю, с патологоанатомической тщательностью исследуя даже содержимое женских сумочек. Они искали там ПЗРК? «Они только обстреливают издали, гражданских убивают и грабят, вояки. Как их любимые американца говорят: «Где ваши стальные яйца, парни?». Выйдите к нам сюда, в открытый бой. Выясним, есть ли у вас яйца…», - говорит Саша.

Не только Саша – все бойцы давно и упорно стремятся к прямому контакту с противником. Больше всего их возмущает эта «американская» тактика: расстреливать с безопасного расстояния. Своему командованию украинские военные рапортуют об ударах по местам вероятного скопления противника, а на самом деле – лупят наугад по площадям, жилым домам, школам, детсадам. Для отчетности перед звездно полосатым хозяином, поставленной в ведомости чужой невинной кровью галочки.

В самом центре Славянска, на улице Артема снаряд накрыл школу №13, погибли дети. Которых еще полгода тому назад пичкали галицийской мовой, требовали любить незалежну краину и ее героев, последыши которых эту любовь вбивают в головы русских детей минами и снарядами 150 миллиметровых гаубиц.

«Мама нашему бойцу звонила, она воспитательница в детском саду. Прячется с малышней в подвале. Книжки им читает. Раньше приучала детей к украинскому. Она сама из Винницы вроде. А потом русские сказки только читала», - рассказывает Саша. «Главная их цель – затянуть войну» - Тебе бывает страшно? - Честно? Нет. Только больше адреналина в крови. Хочется туда, вперед. Но, пацаны говорят: не спеши, успеется, все будет, повоюешь. Когда перестрелка, перемещаешься, отвечаешь – нормально. А вот когда минами кроют – нет, это не страх. Так…противно. Оттого что от тебя ничего не зависит. Куда шлепнет, откуда осколок прилетит? Злость берет от бессилия. Страх есть в том, что умрешь бесполезно. Осколок дурной зацепит или пуля шальная. А если умирать так, чтобы пяток-другой карателей с собой утащить…Что ж надо… «Что буду делать после войны? Как что?», - смеется. - Детей рожать, славян.»

А еще хочет Александр учиться. Если к осени закончится война, будет поступать либо в железнодорожный институт, либо в строительный. Пока не определился. Но влечет его лишь то, что связано со строительством, созиданием: железная дорога была, есть и будет - надежное это дело, государственное. «С частником не хочу работать. Войну эту затеяли частники. И строительство дело благое. Есть жилье – будет семья, где семья – там дети, наши, славянчики. Подрабатывал на стройке, все думал: почему так? Вот строим дом. Цена на «квадрат» – никому из друзей на квартиру за три такой жизни не заработать. Так как-то….А ведь не должно быть так, не правильно это. Строить надо для радости, не для наживы…»[12]

Геннадий Дубовой прошел с подразделением «Моторолы» путь от Славянска до Донецкого аэропорта, став свидетелем многих боев и славных дел. С приходом в Донецк подразделение, вскоре принявшее название «Спарта», пополнилось новыми бойцами, но боевой дух остался неизменным: победить вопреки всему. «Приведу пример, - рассказывал Дубовой. - Боец Тополь, командир расчета АГС. Его дом в Красногоровке (близ Донецка) разбомблен. Жена ополченка и двое детей вывезены в Россию. Квартиру им никто не собирается предоставлять. В случае нашего поражения (если Россия примет выживших…) Тополю и таким как он, а таких большинство, придется начинать все с нуля. Каков у Тополя боевой дух? Вы уже получили ответ. Сражаться до Победы. Создать государство, в котором ему и его семье будет достойное место.

В Украине им места нет, они подлежат ликвидации. В том государстве, которые олигархи пытаются соорудить вместо народной Новороссии, оставив от последней лишь вывеску-прикрытие, Тополю и другим ополченцам тоже нет места… Все бойцы это понимают и потому сражаться будут насмерть во имя иной своей страны — Новороссии, в которой вопреки бесчисленным апологетам олигархо-паразитаризма будет реализован принцип социальной справедливости.

…

Николаевка. Мы с Малым (командир расчета ПТРС) и Тофиком (второй номер) ждем в «зеленке» укровскую колонну. Пошла. Но. Далеко. Из ПТРС не достать… Да и много их там — 18 БТР, установка РСЗО, 3 танка, 5 ЛАЗов и 3 Камаза с пехотой. Ударим — рассекретимся, и пользы нуль, и уйти потом не успеем. Колонна прошла и… как к себе во двор вкатывает на грунтовку в «зеленке» крутой джип (на то самое место, где накануне мелькал подозрительный «сборщик трав», он же, теперь ясно, не рассекретивший наши засады разведчик). Джип — потом выяснили — с представителем украинского Генштаба… Немедля крошим авто из «калашей», а Малой добивает и сжигает его из противотанкового ружья. И — ответный огонь: казалось, пули возникают прямо над каской Малого, казалось (или впрямь восприятие в такие моменты предельно уплотняется и обостряется?) видишь эти пули…

Потом под перекрестным огнем ПК и АГС мы отходили, а когда начался минометный обстрел, я запутался, застрял в ветвях в узком проходе, а за спиной — бах! бах! бах! — все ближе, уже совсем рядом…Помню, Ислам (позывной одного из лучших наших бойцов, сейчас он в российском госпитале), единственный, кто это заметил, остановился и ко мне. Дергаюсь в ветвях, а Ислам (глаза у него были — вне описаний, нет, не испуганные, а исполненные запредельного понимания: сейчас нас может не стать, еще осколочек мгновенья, и мы на небесах) цап меня за разгрузку и, слава Творцу миров, выдернул, спас…

…

Мариновка. Идем на зачистку блок-поста укров. На краткий промежуток прекратился минометный обстрел, и я, спасаясь от автоматных очередей, нырнул за мешки с песком на брошенной украми автобусной остановке. Смотрю: выруливает укровская БМП, на броне наш боец Матрос, радостно орет: «Мотороловцы отжали бэмэрэшку, наша!!!» И сразу — прямо у него за спиной, из подсолнухов за остановкой — вжжжжжик, зримо и осязаемо (меня и Масю, нашего разведчика, он тоже ринулся за мешки с песком) обдало горячей волной — пролетел снаряд из ПТРУРСа. БМП чуть дальше тормознул, карабкаемся на броню и — снова жахнули из ПТУРСа… Матрос хохочет:

«Хрен вам, уроды, не попадете!» Мася ошарашенно ко мне поворачивает физию: «Ну, ты видел? Обнаглели! Моторола сказал всем бороду отращивать, стиль подразделения, а эти суки ее чуть не сожгли мне!» Броня грохочет, я, чуть не грохнувшись на резком повороте (в отличие от БТР держаться на бэмэпэшке почти не за что), лихорадочно пытаюсь вынуть видеокамеру…

Таких эпизодов накопилось в избытке, но и по этим двум понятно: убить нас можно, победить — никогда»[13].

Попасть в «подразделение легендарного «Моторолы»« считается весьма почетным. Для новобранцев есть учебное подразделение, где их обучают не только боевым навыкам, но и жесткой дисциплине, которой славится «Спарта».

«Спарта» наряду с подразделением «Сомали» (командир «Гиви», некогда бывший в Славянске личным шофером «Прапора») приняла на себя основную тяжесть многомесячной битвы за аэропорт. Впрочем, «Моторола» скептически оценивает шумиху вокруг этого эпизода войны: «Аэропорт слишком раздут как информационный повод. Я даже не могу сказать, что там были какие-то серьезные бои, такие, чтобы сильно запомнились. В этом ролике, например, украинский телеканал рассказывает, как полторы тысячи бойцов ополчения никак не могли его взять. А все банально — команды о захвате долгое время не было. Минусинск мы отбили. Иловайск отбили, вместе с Гиви. Еще были столкновения в других селах. А потом мы пришли и разнесли аэропорт — мы, два простых человека, не офицеры, не спецназовцы. Вот поэтому они так сильно хотят его назад. И чтобы установить там памятник киборгам. Нам известно о том, что на той стороне воевали поляки, словаки. Даже двух негров видели, во время штурма старого терминала — они погибли, и украинцы забрали их тела. В основном же в аэропорту были представители «Правого сектора», но, когда пришла «Спарта», они поняли, что дело пахнет жареным, и вместо себя поставили обычных ВСУшников. Говорят, что они в аэропорту роту спецназа положили. Какой же мы спецназ? А так — ну, чуть стойкости прибавилось, а опыта ведения боевых действий у них как не было, так и нет. Возможно, чему-то они и обучились, но у них нет главного — правды, за которую бы они пошли. Нет тех людей, которые повели бы их вперед. Дело, возможно, и в самих ВСУ: там далеки от идеологии. У них возраст — 30–40 лет. Обычный человек, живет, например, в Харькове. К нему приходят с повесткой и грозят учинить трудности ему и его семье. Что он может сделать? Ничего. Вот такие и воюют. Какое сражение они выиграли за все время? Они не могут сказать — мы победили, мы взяли. Славянск мы оставили сами: если бы не ушли, скорее всего, погибли бы от артиллерии, и перемешали бы нас всех там с землей, вместе с людьми. И тогда бы ни Донецкой народной республики, ничего бы не случилось.

Мариуполь? Да, людей с палками разогнать — это они справились. Отдел милиции с людьми сжечь — справились. Вот это победа! Но нет ни одного населенного пункта, где они могли бы сказать: мы отбили ополчение и взяли его. Нету такого. Все, что они взяли — там изначально не было людей, либо же в какой-то деревне было десять ополченцев. К тому же в Славянске использовали тяжелую артиллерию и авиацию против очень небольшого количества кое-как вооруженных людей. Разве это победа? Они сделали героев из тех, кто держал аэропорт: назвали их «киборгами». Теперь вот появились «терминаторы» под Широкино. Пожалуй, все»[14].

Игорь Стрелков, комментируя действия «Спарты» в аэропорту, по-разному оцениваемые экспертами, был сдержан в оценках, отдавая, впрочем, должное командиру подразделения: «На уровне взвод-рота он хорошо командует. Сейчас у него батальон, как он командует батальоном, я не видел. Слышал разные оценки. То, что я видел на видео, не вдохновляет. В боях за аэропорт показывали действия штурмовой группы Моторолы. Сначала идут дикие крики индейские, потом начинается стрельба двадцатью людьми из одной комнаты. Не знаю, скорей всего, это постановка… Поэтому критиковать не буду, не видел. Я знаю, что Моторола из каждого боя выходил с пулями и осколками в бронежилете и многократно был на самом острие удара».

В аэропорту «Спарта» потеряла убитыми 13 человек. Многие получили ранения. В этот период при непосредственном участии «Моторолы» был разработан новый бронежилет, названный в честь командира «Мечтой Моторолы». Этот бронежилет обеспечивает улучшенную защиту, и многие ополченцы признавались, что не раз были обязаны ему своими жизнями и здоровьем. Свою «Мечту» Арсен Павлов испытывал лично. А фонд Глеба Корнилова «Новороссия» заказал внушительную партию новых бронежилетов не только для «Спарты», но и для бойцов других подразделений. На многочисленных съемках видно, что добровольцы обмундированы именно в эти бронежилеты.  

«Дальше будет Новороссия. Новороссия для новороссов, - говорит «Моторола», рассуждая о будущем. - Если даже есть какая-то доля сомнения, у меня вариантов, допустим, нету.  Люди, которые сомневаются, они сразу отсеиваются, они бегут. Я не сомневаюсь. За нами правда. За нами народ, за нами люди, по-другому никак нельзя.

Само направление было выбрано правильно изначально. Люди как бы очнулись – сейчас проведем референдум, и все будет хорошо. Сейчас все думают, что ополчение должно перед КПП поставить заслон – не выпускать мужчин из Новороссии вообще, из Донецкой и Луганской областей. С семьями, кто с детьми – не относится, кто выезжает в лагеря беженцев. Мужчины должны сражаться за свою землю. Конечно, люди не ожидали, что этим все закончится. Они думали – походим на митинги, помашем  флагами российскими. Сейчас Вова Путин расщедрится – «бабах» сюда контингент в двадцать тысяч человек введет: все тут «размотают», правосеков «порешают». Пока они ходили с флагами – кто-то вооружался. Не кто-то, а целая армия.

Как мы потеряли Харьков? Как мы потеряли остальные регионы? Только вот этим тупым хождением по площадям и маханием флагами»[15].

Арсен Павлов убежден в непрочности и недолговечности «перемирий», ибо «заказчики» вложили в эту войну слишком много средств, согнали уйму техники – и уж во всяком случае, не для того, чтобы разойтись по домам. «Длиться, я думаю, это будет долго, очень долго, - говорит «Моторола». - Четыре года или дольше, не знаю. Знаю, что это надолго. Чем закончится? Нашей победой, это однозначно. Потому что за нами правда. За нами Бог».

Впервые опубликовано в книги Елены Семеновой «Добровольцы. Век XXI. Битва за Новороссию в портретах ее героев»