«Все, что сейчас есть на Земле, когда-то было и когда-то будет еще» (Зулусская пословица).

К 1320 году Франция окончательно пала духом. Шел двадцать шестой год войны против английских агрессоров. Войны страшно тяжелой, кровавой, из сплошных неудач, сданных городов, толп беженцев и засеянных костями не успевшего убежать мирного населения полей. Сейчас та война почти забыта многими народами, особенно нашим: собственные страшные враги и неизмеримые жертвы совсем недавнего прошлого естественным образом вытеснили из народной памяти и чужую доблесть и чужие страдания семисотлетней давности. Но для французов и англичан, каким странным нам бы это не показалось, дело обстоит совсем другим образом: даже союзничество в двух мировых войнах не смогло изжить из их памяти давешние обиды тех времен. Будучи в Англии, я был удивлен степенью неприязни, переходящей в ненависть, местного населения к французам. Во Франции бывать не доводилось, но от бывавших слыхал, что англичан там тоже не слишком любят.

Причина такой взаимности чувств очевидна: Столетняя война между ними большинством историков считается самой продолжительной в истории человечества. Но на тот момент никто не предполагал, что она станет столетней: англичане успешно наступали, французы терпели бесконечные поражения, многочисленные соседи Франции – родственные с ней по экономике, политике, языку и культуре, спешили предать все это родство, перекинуться на сторону безжалостного агрессора, привлеченные его военными успехами и изощренной уже тогда пропагандой. Англичане широко вербовали наемников по всему миру и успешно конвертировали их военные способности в успехи на полях сражений.

Тогда в семье мелкого и бедного бретонского рыцаря, в родовом замке Ла Мотт Броон, больше похожем на хижину, близ Динана, родился Бертран Дюгеклен. Будущий маршал Нормандии, великий коннетабль Франции, граф Лонгвиля, герцог де Молина и король Гранады. После смерти он будет похоронен рядом с государем Франции, которому служил, в Сен-Дени. Подобной чести могли удостоиться исключительно принцы крови. Еще при жизни став главным символом борьбы Франции за свое существование, после смерти он станет незримым покровителем французского народа в его битве за правое дело: знаменитая Жанна Дарк, перед тем как отправиться под Орлеан в 1429 г почтила его память, отправив его вдове золотое кольцо. Наши современники напрасно недооценивают значение некоторых ритуалов: то, что после этого совершила Жанна убедительно показывает, насколько качественно люди того времени умели обращаться к Высшим силам за помощью и использовать ее.

Так о чем же будет наш рассказ? О беспрерывных подвигах Дюгеклена в боях, которыми он прославился настолько, что слава его гремела по всему тогдашнему миру: например сестры короля Испании в восхищении называли его «самым достойным рыцарем по эту сторону моря» ? Сражаясь как выдающийся индивидуальный боец впереди своих войск, он действительно служил примером неиссякаемого мужества и воли к победе.

О его полководческом даровании, которое позволило ему принести первые победы народу Франции, пройти служебную лестницу от рядового до маршала, и снискать оценку известного «певца рыцарства» Жана Фруассара «один из влиятельнейших капитанов (в терминологии того времени - командиров), по праву пользующийся авторитетом в войсках»? Да, одержанная им победа при Кошерели 16 марта 1365 г., в день коронации Карла V в глазах современников приобрела символическое значение – как знак будущего избавления от безжалостных врагов.

А может, наше повествование пойдет в русле модного сейчас тренда «self made man» - о человеке, который сам сделал себя, родившись в бедной семье своим упорством и способностями добился признания себя равным королям (да и, чего уж там, назначения на пост короля) и соответствующего богатства и почестей?

Как ни странно, ничего этого здесь не будет. Мы поведем речь о весьма неожиданном с точки зрения подавляющего большинства литературных традиций периоде в жизни главного героя: о том, как он был в плену.

Да, каким странным это не покажется современному читателю, живущему за экраном монитора, на войне не только убивают и побеждают – на ней гибнут, получают увечья, попадают в плен. В 1367 году в битве при Нахере, чаша сия не миновала и Бертрана.

Сначала англичане, верные своим традициям благородства и честного ведения войны, просто держали знаменитого воителя у себя, отказываясь даже рассматривать предложения о его выкупе. Но пропаганда французов начал использовать этот факт как подтверждение того, что враги просто боятся прославленного воина. Тогда изощренные специалисты в области информационной войны, советники Принца Уэльского, знаменитого Черного Принца, при жизни ставшего одним из главных героев английского военно-исторического пантеона, разработали хитрый план.

Изможденный пленник предстал перед сиятельным от роскоши королем врагов. Видели ли вы, дорогие читатели, что представляет собой камера того времени? Я видел – в Англии, в средневеково замке. Это ниша в крепостной стене – открытая сверху и накрытая решеткой. Она по пояс взрослому человеку, встать и лечь в ней нельзя, только сидеть скорчившись. Снег и дождь падают на тебя сверху, собственные нечистоты скапливаются под тобой снизу, ледяной камень выпивает силы и жизнь. Сидя во всем этом, остается только ждать мучительной неизбежно скорой смерти от туберкулеза. Обычно более полугода в таких условиях не выживал никто.

Итак, полуживого пленника притащили к повелителю жестоких завоевателей. И тот сделал ему по-королевски щедрое предложение: пусть сам назначит за себя выкуп. «Бойся данайцев, дары приносящих». В этом предложении было спрятано мощное идеологическое дно: зная своего противника как настоящего христианина (а не скрытого сатаниста, прикрываюещегося христианством, какими являлось на тот момент большинство английских руководителей) да и просто с точки зрения обычной человеческой формальной логики, англичане рассчитывали что он назовет смехотворно малую сумму. Тогда можно будет отказаться под тем предлогом что «это же совсем дешево!» - а в ближних и дальних землях всем раззвонить, как дешево ценят себя даже самые знатные французские рыцари. Для чужеземных наемников, которые раздумывают, под чьим флагом поучаствовать в войне, это будет четким сигналом: среди французов ловить нечего. Страна истощена, денег нет, самоуважение даже выдающихся героев – на нуле. Для французов – дополнительный удар по чувству собственной полноценности: наши сравниться с врагами не могут, оценивают себя в копейки. Для англичан, которые уже тогда все мерили в деньгах – наоборот, дополнительная жертва пожирающему их Молоху гордыни и Маммоны: наши рыцари гораздо дороже, значит настолько же и лучше!

Например, снискал широкую известность антипод Дюгеклена со стороны агрессоров, удачливый наемник Роберт Ноллис, чья звезда военной славы взошла примерно в то же время, часто участвовавший в тех же решающих сражения что и его французский оппонент. Он, гордясь своим военным успехом и тонко играя на струнах тщеславия и гордыни своих союзников – реальных и потенциальных, начертал на знамени хвастливый девиз:

- Кто Ноллиса в плен возьмет

Сто тысяч золотых получит.

По тем временам это была огромная сумма. Данный девиз, как и многие другие вещи во время войны, был не пустым бахвальством - он служил живой иллюстрацией выгодности войны, большого финансового успеха ее. Звал граждан Англии и других стран под знамена английских войск, обещал славу и успех, внушал французам ужас и отчаяние.

Дюгеклен прекрасно знал это. Поэтому его четкий ответ разнесся по огромному тронному залу: «Лучший рыцарь Франции не может стоить меньше лучшего английского наемника!»

Враги попались в свою собственную ловушку. Посрамить изможденного пленом француза и в его лице – всю его страну не удалось. Более того: огромный выкуп был слишком соблазнителен, чтобы от него отказаться.

Однако и доблестного рыцаря ждал неприятный сюрприз. Он рассчитывал на свое немалое к тому моменту, заработанное потом и кровью на полях сражений состояние, а также на помощь его мудрой и прекрасной жены, Тиффани Рагенель, высокообразованной в медицине, политике и астрологии женщины, талантливой предсказательницы, наследницы знатного и богатого рода. Женщины, с которой он жил во взаимной любви и уважении, которая вдохновляла его на служение Отечеству. Оказалось, что за время его отсутствия она растратила все его и свое состояние. На выкуп пленных рыцарей, на найм воинов, на снаряжение отрядов. На спасение Родины.

Тогда деньги для спасения Дюгеклена стали собирать всей страной. Выкуп славного воина стал общей национальной идеей, «общим делом» всех французов, которое объединило богатых и бедных, пикардийцев и гасконцев. Многие люди не могли отправиться на войну: сражается всегда не более 5% населения, в те времена – и того меньше. Но каждый мог принять участие в деле спасения Отечества. В деле избавления живого человека, который уже тогда стал символом Франции от плена. Дюгеклен произнес по этому поводу емкую фразу: «Во всей Франции не найдется пряхи, которая не пряла бы свою нить для того, чтобы заработать мне на выкуп». Теперь эта фраза – афоризм, известный со школьной скамьи большинству французов, как большинству русских известно: «За Волгой для нас земли нет».

Враги были потрясены неожиданным эффектом народного единения перед общей бедой, для достижения общей цели. Кроме того, всенародная верность своему защитнику в лихую годину пробудила в их душах высокие чувства. Джоанна Кентская, жена Черного принца, умоляла Бертрана принять от нее десять тысяч золотых дублонов для выкупа. Один из знаменитейших наемников того времени, Хью Кавли, много раз сражавшийся вместе с Дюгекленом и необыкновенно ценивший его, предлагал оплатить выкуп из своих средств.

По версии английских хронистов, Дюгеклен ответил обоим витиевато и уклончиво, по канонам этикета того времен. Принцессе – галантно: «Мадам, Я всегда считал себя самым неказистым рыцарем в мире. Но теперь я вижу, что любовь дам делает меня красивым». Кавли – дипломатично: «Я хочу проверить дружбу своих соотечественников».

По версии историков французских, его ответ был гораздо корче: «Французский рыцарь не примет помощь врага»!

Знаменитый девиз: «Один за всех и все за одного!» родился именно там и именно тогда. Если защитник готов пожертвовать всем ради своего народа, народ готов отдать все для него. Это была «точка сборки» современного французского этноса, единое дело, которое сплотило всех.

Дюгеклен оправдал надежды своих соотечественников. Он одержал впоследствии множество побед. Назначенный коннетаблем Франции, он продал все что имел, вплоть до посуды и на эти деньги снарядил огромное войско. Он служил своему народу не только до последнего вздоха, но даже после смерти. Английский гарнизон последнего замка, который он осаждал, Шатонеф-де-Радон в Лангедоке, узнав о его смерти, в полном составе явился во вражеский лагерь, чтобы положить ключи от крепости в гроб благородного защитника Родины. «Орлеанская Дева», Жанна Дарк, отправляясь на подвиг и мученическую смерть, обращалась за поддержкой к нему, как к Святому угоднику и покровителю. Впереди было еще 75 (семьдесят пять!) лет беспрерывной войны. Но каждое новое поколение молодых французов стремилось прожить жизнь так, как жили Бертран Дюгеклен и Тиффани Рагенель. И они победили. Спустя почти век.

Когда я слышу, что «Украину слили», что «НАТОвские спецслужбы сделали наших как детей», что «нечего нам воевать и кровь лить, лучше сразу сдаться», я вспоминаю не Роберта Ноллиса. Удачливого наемника, который грабительскими набегами сколотил гигантское состояние, необъятные наделы в землях Франции, ненависть жителей множества разоренных им городов и многочисленные почести при королевском дворе своего грабительского Острова. Я вспоминаю смиренного Бертрана Дюгеклена, всегда молившегося перед битвой и не стяжавшего никаких богатств, кроме одного: спасения своей Родины, в фундамент которого он всей своей жизнью заложил первый краеугольный камень. И его народ, который смог на протяжении поколений кропотливо, по чуть-чуть, ценой неимоверных жертв и железного терпения, выдавить сильного и коварного врага со своей земли.

А Ноллис, кстати, после военной неудачи потерял распоряжение королевского двора, почти все свое состояние, и умер одинокий, нищий, всеми забытый.