Оранжевый уют

(поэма)

Я проходил хрустальные пространства,

Где билось сердце осени, даря

Покой, но ветер нес протуберанцы

Иных высот, деревья серебря

Светящимися звездами былого,

Пространство было жестко и лилово,

И запад поедавшая заря

Вкусила горькой плоти октября.

Когда блестящий шелест листопада

Баюкал даль густых сырых лесов,

К реке я вышел, будто бы так надо, –

Мне к ней прийти, – и девять голосов

Мне повторили: «В воду погляди же,

И станет цель твоя казаться ближе.»

Но страшно стало, как перед грозой.

Луга блестели снежною росой.

Я закричал, что цели не имею,

Что время перекрыло все пути.

Что суть моя вмещается в идею

Идти в пространствах, просто так идти!

Что череда часов, годов столетий

Стоит стеной, и нет того нелепей,

Чем вдоль стены, как червь слепой, ползти.

Мы все во временах, как взаперти!

И девять голосов смеялись долго,

Колебля смехом сферы всех пространств.

И мысли были злые, будто волки.

И я молчал, впадая в некий транс.

И лишь река, светла и безучастна,

Откуда и куда текла – неясно.

Смеркалось быстро. Тени от костра

Плясали дико. Ночь была остра.

И вдетая в нее тугая вера,

Что состоится радостный маршрут

В оранжевых мирах, без скуки серой,

Вне времени, туда, где и не ждут

Меня земные тяжкие оковы

И люди, что всегда предать готовы.

Где лишь один оранжевый уют,

В котором даже птицы не поют…

Та вера прошивала ткань сознанья

Иглою ночи, штопала мечты

(О сказочно высоком мирозданье –

Приюте красоты и доброты),

Разорванные лезвием страданий,

Заточенном чугунными годами

Земной велеречивой суеты…

Костер потух. Сквозь частые кусты

Смотрело утро. Заревом пылая,

Лиловое пространство снегом жгло

Весь желтый мир, а метрика былая

Сворачивалась в кокон. Под уклон

К несбывшемуся пало в темень время.

А паутина низших измерений,

Блеснув прощальным светом, как стекло,

Рассыпалась, укрыв добро и зло.

Меня вела по выпавшему снегу

Сверкающая утра полоса.

И плавило свинец сырое небо.

Былых миров качались полюса.

Сквозь снежный шепот шел туда, где смело

Пространство пело и оранжевело.

Река струилась рядом, а в лесах

Посмеивались чьи-то голоса.

Стекает…

Дожди. Стекольная погода.

Стекает полдней липкий хмель

В стекло потресканного года,

Где рыбой плещется апрель.

Где в неевклидовом просторе

Жива евклидова душа,

Где мысль о горе больше горя,

Но тем она и хороша!

Дожди. Стекает постоянство

С зеркал потресканной души

В чужие души и пространства,

Стекает тихо, не спешит.

И так же тихо, понемногу,

По капле, иногда – по две,

Струит отчаянье тревогу

По бледной чахлой синеве.

И – Боже – вместо неба вижу

Больное бледное пятно.

И туч темнеющую жижу,

Текущую ко мне в окно.

Белые очи прошедшего дня!

Белые очи прошедшего дня!

Что вы глядите из тьмы на меня?

Что прозреваете вы в темноте:

Те ли со мной, или вовсе не те?..

Та ли восходит по мрамору тьмы,

Кто усыпляет сердца и умы:

С кем ни встречаться не смог, ни прожить,

С кем не сумел о судьбе ворожить?

Душная ночь. Лакированный лес.

Желтая краска стекает с небес.

Черные призраки будущих дней!

Мимо идите! От вас холодней!

Пусть в эту летнюю душную ночь

Буду бессилен я, будет невмочь

Гвозди былого в себя забивать…

Время – подушка. Пространство – кровать.

Прожитый день, не смотри на меня.

Были и лица… и вспышки огня…

Был однодневный погаснувший май…

Я не хочу его. Ты так и знай:

Этих улыбок, и смеха, и лиц.

Счастья и горя размытых границ…

Этих твоих перелетных ветров…

Жертвенных ярко горящих костров…

Пусть лакирует забвеньем луна

Темную правду, хмельна и бледна.

И лихорадочный блеск на кустах,

Как поцелуй в чьи-то навьи уста –

Пусть остается среди тишины

Хохотом лунным,

Усмешкой весны…

Время небесное – пыль на обочине…

Время небесное – пыль на обочине.

Время земное – звезда в небесах.

Матрица прошлого тьмой обесточена,

Темью, растущей в полночных лесах.

Где ты, свирельная музыка севера!

Где ты, плакучая, ну, отзовись!..

Солнечной пылью печали рассеяны.

Влагой тоски омывается высь.

Но вырастает прозрачное, светлое

В сырости, в северной темной тиши,

И задевает хрустальными ветками

Легкую тень опустевшей души. –

Вмиг наполняются тонкими звонами

Кочки болотные, чахлый лесок…

Полночь напевная! Темень зеленая!

Слышите, льется бессмертия сок.

Где-то в трясинах кипящими струями

Он протекает туда, где всегда

Будут сердца обжигать поцелуями

Вечного тихого счастья года.

Время небесное – пыль на обочине.

Время земное – звезда в небесах.

Матрица прошлого тьмой обесточена,

Темью, растущей в полночных лесах.

Кто-то рыдает…

Кто-то рыдает. Его голосок

Слышу в ущелье за дальними скалами.

Кто же ты? Выйди! …молчит темнота.

Лишь полыхает сапфирами, лалами –

В сердце уставшем былая мечта,

Точно рождающий утро восток!

Слышится плеск и русалочий смех

Где-то в реке, а, быть может, и в озере.

А над болотом восходит луна.

Ночь расцветает пурпурными грезами.

Бьется о скалы речная волна.

Вижу: дремота окутала всех.

Угомонились русалки в реке.

Те, что плескались, и пахнет туманами.

Мятные мысли плывут в голове,

Сердце по времени шляется пьяное.

И засыпает в дремотной траве

То, что не будет ничем и никем…

Но все яснее рыданья в ночи!

Все беспокойней кому-то и тягостней.

И не спасают лукавые сны,

Юны, чисты, и беспечны, и радостны,

В прятки играя с лучами луны.

Плач – словно пламя забытой свечи!

Кто-то во храме забыл потушить,

В храме, где свечи давно все потушены.

Вот и горит восковая свеча

В темени тихой, во тьме обездушенной,

В темных местах высветляя печаль –

Дымистый сумрак уставшей души.

Боже! Но как же пронзителен плач!

И непонятно в тумане рыдание:

То ли, как прежде, рыдают вдали,

Кажется, будто в другом мироздании,

То ли за кочками голос разлит…

Полночь, как некий безликий палач…

Сны отгоняя, прислушался я.

Боль и страданье в себе вдруг почувствовал,

Словно печали Земли и Небес

В сердце мое были кем-то искусственно

Втиснуты, сжаты, и голос исчез,

Но проскользнула в ущелье змея –

В скалы ушла, и на плечи покой,

Легкий, забытый, веселый, доверчивый

Пал, и тогда вдруг подумалось мне:

Может быть, Счастье, грехом изувечено,

Плакало где-то в глухой тишине

То ли за скалами, то ль за рекой?..

Скука

Летая дугой по простору томлений –

От белой звезды и до черной звезды, –

Пронзила судьбу тонкой спицею лени

Каленая скука – подруга беды.

Упрямая скука! Ты – отдых от боли!

И нет добродушней тебя ничего,

Когда после боя, жестокого боя

Я чувствую краха побед торжество.

И все я гуляю по городу где-то,

Как призрак, как некая знойная тень,

И хочется лета, июльского лета,

И думать о прочем, конечно же, лень.

И все поражения, все неудачи

Забыты на время, забыты, пока

Потоки страданья, обиды и плача

В душе размывает забвенья река.

Но если дуга не такая кривая,

Чтоб путь был далек от звезды до звезды,

То скука бессильна… Глаза закрывая,

Я вижу прицельные очи беды.