В усадьбе

Сквозняк пролетел по прокуренным залам,

Кто спорил о цифрах, а кто – об искусстве!

А солнце, что крышу небрежно лизало,

Скатилось в закатное ложе Прокруста.

Темнеет решительно с каждым мгновеньем.

Домой разбредается клан очеркистов.

Слегка репортер потоптался в передней,

И в доме от криков и хохота – чисто.

Чернеют стволы в приусадебном парке,

И сад шелестит, на сады не похожий.

И тянет кудель седовласая парка,

И нечто испуганный видит прохожий.

И, сторожем в саван от пыли упрятан,

Вздыхает Бехштейн лакированной грудью,

И люстра в холстине горгульей крылатой

Внимает тоске нерожденных прелюдий.

Вот-вот, и могучие крылья расправит,

И брызнет на кресла сухая известка….

Здесь в памятный год призывала к расправе

Над прошлым ЧеКа фанатически жестко.

Здесь руки ломали в испуге, в смятенье

Бессильные жертвы дорвавшейся клики…

Здесь ночью мерещатся бледные тени,

Служителям снятся неясные крики…

Давно это было. Но раньше – иначе.

Бежали улечься под ноги ступени…

Скакал по паркету резиновый мячик

Вдоль стройных вазонов домашних растений.

Мерцало огромное зеркало справа,

И, ваше пальто подавая прилежно,

В наколке румяная девушка Клава

Носила хозяйкину брошку-подснежник...

А в полдень, когда были окна шир′око

Раскрыты, и кипельно пенились ветви,

Так яблони пахли, как детские щеки,

И сад серебрился от майского света.

Здесь в платье простом белокожая дама

Бродила, о чем-то вздыхая невольно,

Высокий военный наигрывал гаммы

Небрежно, у бронзовой лампы напольной.

Здесь девочки резвой сквозные пассажи

Взлетали стаккато, спадали анданте.

Здесь плакали, пели, любили и даже

Гадали по строфике древнего Данте.

Земное свое утерявши значенье,

Избегнув и Леты, и ада ловитвы,

Струится цепочка имен, и свеченье

Встает от угла, где творились молитвы…

И ходят по пятницам дерзкие внуки

Улыбчивой Клавы под своды усадьбы

Поспорить о вечных потугах науки,

Всю суть божества отрицающих, как бы…

...Столетье минуло, жестокое время

Усадьбу от бомб и огня пощадило.

Московский рассвет ставит ногу на стремя,

А кто-то внизу раздувает кадило

Тумана…

27 октября 2015 г.

Спутница

Гол′убит воздух горьковатый

Стволы озяблые берез.

Быть может, осень – час расплаты

За безрассудство летних грез?..

За малочисленность примеров,

С кем платье новое надеть?

За бред подстрочников, за веру

В ее тоскующую медь,

В ее нищающее злато?..

День, два и – быть ей без рубля!

За всплеск холодного заката

В тяжелых веках октября.

За л′оскут неба над плечами

Раздетых лиственных лесов,

Иноязыкие печали

Прощальных птичьих голосов…

За то, что все еще надеясь

Успеть до счастья добрести,

В нее впадаю, словно в ересь,

И пропадаю на пути!

И пусть сожжением стращают,

Стою без страха налегке…

И вдруг с волненьем ощущаю

Ладонь шершавую в руке!

Двух соплеменниц, двух союзниц

Дорога к жертвенным кострам

Ведет вдоль узких дачных улиц,

И все-таки приводит в храм,

Кирпичный, древний, с колокольней

Под шапкой сизых облаков,

Где всяк торопится невольно

Под Богородицын Покров…

И все, что иглами кололось,

Бросало в жар, к перу звало

Сейчас кончается, как повесть,

Легко, смиренно и светло.

8 октября 2015 г.

Декабрист

В краю ветров, во мгле долины снежной,

Под ледяным и строгим взглядом звезд

Меня коснулся розы запах свежий

И писк птенцов из ласточкиных гнезд…

Скиталец лет, в тревогах жизни бурной

Я растерял и молодость, и пыл,

Но снится мне и даль небес лазурных,

И розы куст у каменной тропы…

Без ропота, без жарких сожалений

В своей глуши с томленьем вижу я

Плеск бабочек, а не поля сражений,

В ночной степи – дрожанье ковыля…

До дна испив гордыни горькой чашу,

В день роковой я выбрал жребий злой…

Но чу!.. Луна, терраса, робость наша,

Пустой камин с остывшею золой…

Простых людей живые ль вижу лица,

Я возрождаюсь к дружбе и любви.

Но тот же сон о счастье сердцу снится,

Твое лицо так близко vis-a-vis...

Цена свободы – рабская неволя.

Надежный страж – бескрайний дикий лес.

Но я свою познал и принял долю,

И, кажется, в терпении воскрес.

Огонь печи мои согреет руки.

Горит лампадки негасимый свет.

Мой нежный друг... Вся жизнь прошла в разлуке,

Мне ничего тебя дороже нет…

Путем Звезды

Когда они пустились в путь

По манию Звезды,

Восточный ветер жег им грудь,

И ворон ждал беды.

Вздыхал далекий Иордан,

Смотрела в очи мгла...

Но в их ларцах лежала дань,

И в ночь судьба вела.

Поправив жесткое седло,

Перемотав чалму,

Вздохнул один:

                          - Уже светло,

А так клонит ко сну...

Второй, в науках преуспев,

Провидец-чародей,

Сказал зачем-то нараспев:

- А здешний царь - злодей!

А третий руку ввысь простер,

И встал под ним верблюд...

И сон отринул Мельхиор

И поднял черный кнут!

Холмы безжизненных пустынь

Для шага тяжелы.

Но ни один не крикнул «Сгинь!..»

Лучу из сизой мглы,

Не повернул и не отстал,

Не разорвал завет!

Платком укутался Каспар

И двинулся в рассвет...

- Вино... Еда... Бодрей, друзья! -

Встряхнулся Валтасар.

Среди холмов, слюну дразня,

Раскинулся... базар!

Но звездочет полой махнул -

Вокруг опять пески.

Шакалом воет Вельзевул

От злобы и тоски.

Какой сияющий чертог

Младенцу дарит кров?..

Звезда приводит на порог

Пещеры для волов.

Опешив, сгрудились цари,

И первый тронул дверь...

То, что открылось им внутри,

Спасает нас теперь.

Заест нужда, пресытит власть,

На все - един ответ,

Лишь только б дивных детских глаз

Души коснулся свет...

Пылает факел, держит Мать

Уснувшее Дитя...

Три взрослых мальчика отдать

Ему дары хотят.

Упало золото у ног

Недвижной Мариам,

И распустился, как цветок,

Душистый фимиам,

И капля смирны по лицу

Младенца потекла,

- Аминь, угодно так Отцу,

Чудны Его дела!

И трое странников назад

Пустились в долгий путь,

Терзал тела ночами хлад,

И ветер жег им грудь...

В полночный храм ведут следы,

И сумрак зимний нем.

Из века в век идут волхвы,

Идут волхвы путем Звезды

В далекий Вифлеем.

4 ноября 2015 г., Праздник Казанской иконы Божией Матери

Тихие песни

У небес – колокольный голос!

Запоют – и земля качнется!

В чистом поле созревший колос

От ударов дрожит и гнется.

Добру молодцу сон приснится:

Чу! стеной поднялась осока!..

Полыхает во тьме зарница,

И скрипит коростель высоко...

И летит по полям упруго

Конь-огонь, приминая травы,

Тот, что с ветром – надежным другом –

Уносил от стрелы-отравы!

Выкликает из темной глуби,

Призывает из синей дали,

Мудрый ворон на вечном дубе,

Белый лебедь из вольной стаи…

Знай, когда недвижим застынешь,

Басурманским мечом изрублен,

Ни единым перстом не двинешь

И золой обметает губы –

Белоствольным сияя станом,

Из березы шагнет девица!..

Над тобою молиться станет

И живой окропит водицей...

Что за мудрость скрывает ворон?..

Что на крыльях приносит лебедь?..

Переможем любое горе,

Если родина есть на свете!

Как прохладны ее озера,

Как дремучи ее чащобы!..

Мы любовью осилим горе,

После будет и счастья короб!

Здесь трава муравой зовется,

Здесь у пчельников вьются пчелы…

Здесь и нам поживать придется,

Да на свадьбе гулять веселой

Добра молодца с девой Ладой.

Подносите в ковшах меды нам!..

А гостям мы – всем сердцем рады,

А враги нам покажут спины.

Пусть чадят средь болот гнилушки,

Знать, царевне-лягушке светят!

И стоят на макушке уши

У коней, что быстры, как ветер…

Умирая, мы здесь воскреснем

В тихих песнях, что льются... льются...

Утекая в поля и веси,

Чтоб когда-нибудь в мир – вернуться!..

Песня

Выкликает из темной глуби,

Призывает из синей дали,

Мудрый ворон на вечном дубе,

Белый лебедь из вольной стаи…

Что за мудрость скрывает ворон?..

Что на крыльях приносит лебедь?..

Переможем любое горе,

Если родина есть на свете!

Как прохладны ее озера,

Как дремучи ее чащобы!..

Мы любовью осилим горе,

И любовь пронесем до гроба!

Здесь трава муравой зовется,

Здесь у пчельников вьются пчелы…

Здесь и нам поживать придется,

Да на свадьбах гулять веселых!

Умирая, мы здесь воскреснем

В тихих песнях, что льются... льются...

Утекая в поля и веси,

Чтоб когда-нибудь в мир – вернуться!..

* * *

Есть праздник в течении буден,

В скольженьи негромких минут,

Когда из небесных посудин

Шершавые дождики льют,

Когда деловито и просто

Всяк маленький в доме сверчок

Картузик повесит на гвоздик

И тоненький  снимет смычок.

Таится для сердца отрада

В порядке прожитого дня,

И смирное стойбище грядок

Под вечер отпустит меня,

Сосна головой покачает,

Приветливо глянет звезда...

Вот так бы и жить от начала,

Для творчества, воли, труда!

Разведрило в небе глубоком,

И тень от калитки густа.

И рифмы шуршат в водостоке,

И светится кожа листа.

Под пение крошечных скрипок

Полночные строчки бегут,

А мир переменчив и зыбок,

И полон видений уют...

3-5 сентября 2015 г.

Дерева

Мир деревьев высок и печален,

Несмолкаем их вечный язык,

Лопотливые кроны встречают

Журавлиный рассветный курлык.

Согревает жилища веками

Сердце дерева, жар принося.

Пляшет в печке веселое пламя,

По-цыгански подолом тряся…

Вот шершавые ветви сгибая,

Глухо валятся наземь плоды…

Пресловутое яблоко рая

Нам дано для любви, не беды!

И покруче клубов фимиама,

И духмянее ладана струй

Белоснежной черемухи гамма

И сирени хмельной поцелуй!

Искупавшись в медовом напитке,

Серебристая липа цветет,

Одаряя лекарством в избытке,

Изгоняющим хворь через пот.

Что там тело? Излечит и душу,

Белой девы лесной уговор!

Бересты надарит на игрушки,

Зачарует сережками взор…

Старику будет веник для баньки,

А влюбленному – тени покров.

Это дерево – крест на Ваганьках,

Это – сруб, это – мост через ров.

Вот сосна – корабельная мачта,

Как ей сладко шумится в ночи!

Глядь, зимой под распил, и заплачет

Смоляными слезами в печи…

А бывает, такое случится,

Что тревога заснуть не дает:

Посмотри, как весною пушится,

Ветвь елохи у самых ворот…

Оля, Ольга… ольха в полушалке…

Гармонист твой хоть ладен, а груб!

Отчего же, скажи, тебе жалко

Для дружка нецелованных губ?

Снег сойдет на пригорке. В низине

Корка льда на пригреве тонка…

Засыхает в ивовой корзине

Голубой первоцвет для венка…

Покрываются дымкой зеленой

Перед Пасхой все ветви твои

В память первой любви несмышленой

К славе поздней и зрелой любви.

А нахлынет тоска без причины,

Вкруг ольховника топь, а не грязь –

Чудотворной иконе кручину

Исповедуй, и плачь, не таясь!..

Так когда-то озябшие руки

Богомаза во время Поста

Возложили душевные муки

На распятые плечи Христа…

…До сих пор даже имя деревни,

В первородной российской глуши

Откликается музыкой древней

В переливах могучих вершин.

И пока под рябинным монистом

Теребят свои платья леса,

Будет плач наш молитвенный истов,

Будут чисто звучать голоса…

Древо жизни сквозь нас прорастает,

Пусть одернут, мол, я не права!

Философия жизни простая:

Все пройдет, но шумят дерева...