Русский Обще-Воинский Союз, любимое детище Главнокомандующего генерала Врангеля, создан им в 1924 году, на чужбине, как законный преемник русских Белых армий всех четырех фронтов Гражданской войны в России в 1917—20 гг. Духовный наследник Белых армий, которым судьба не дала счастья военной победы, но дала победу моральную, во имя которой они ушли на чужбину, унеся национальное русское знамя, сохранив на нем только слово «Родина»...

Эта историческая преемственность от Белых Армий, в Гражданской войне в России не победивших, роднит Русский Обще-Воинский Союз с теми, кто также сражался за освобождение своей родины от красной власти, с теми, кто победил в неравной борьбе, кто изгнал за пределы своей страны интернациональную силу и кто помог возродить свою страну — с белыми испанцами армии генерала Франко, этого «победившего в Гражданской войне испанского Корнилова». В рядах его армий сражалась также и горсть русских белых, членов Русского Обще-Воинского Союза, которых я видел весной 1950 года в Мадриде. Они, так же как и мы, не победившие на белом фронте Гражданской войны в России — были победителями на белой стороне испанского фронта Гражданской войны. И они совершенно законно чувствуют себя победителями... это их заслуга, они ее осознали, что я не мог не отметить в тот вечер 1-го апреля, который я провел в их, столь близкой мне среде, в Мадриде.

От них я слышал рассказы об их победном фронте Гражданской войны... тогда же я побывал и в Толедо, тогда же смотрел и развалины Альказара, название которого так много говорило нам в дни существования белого и красного фронтов в Испании.

Весной 1950 года в конце марта — начале апреля я имел честь в течение 2-х недель быть гостем Великого Князя Владимира Кирилловича и Его Августейшей Супруги Великой Княгини Леониды Георгиевны. Я пережил столь непривычно радостные для меня дни и с безграничной признательностью вспоминаю то исключительное внимание и радушие, которыми я имел счастье пользоваться со стороны моих Августейших Хозяев.

30-го марта, на автомобиле, который уверенно вел сам Великий Князь, мы приехали в Толедо. Я не буду останавливаться на описании всего того, что я видел в этом историческом городе— это сделали уже много и много раз путешественники по Испании. Все это было интересно и даже очень интересно, но предо мною стоял Альказар и весь мой личный интерес к поездке в Толедо сосредотачивался именно на нем, на здании на краю Толедо, где героически боролись и победили столь близкие мне, русскому белому, — белые испанцы!

Альказар — это военное училище, построенное на скале, примыкающей к городу, подвалы его находятся в самой толще этой скалы — это обстоятельство, конечно, спасло гарнизон Альказара в тяжелые дни обороны, так как, пробивая стены самого здания, красные снаряды ничего не могли поделать со скалой.

Я буду очень краток в описании истории обороны Альказара: в период Гражданской войны в Испании случайный гарнизон этого, теперь героического здания, состоял из полутора тысяч мужчин, в числе которых было очень мало кадет (по-нашему юнкеров) военного училища, и пятисот женщин и детей. Женщины не вышли из окруженного красными здания в дни его осады, несмотря на международные гарантии их безопасности. Эти две тысячи человек были заперты в здании училища превосходными силами красных. Осада и оборона продолжались семьдесят два дня... 27-го сентября 1936 года белые испанцы 8-й дивизии разбили занимавших г. Толедо красных и освободили Альказар...

Альказар - высокое розоватое здание (вернее — остатки здания) в шесть этажей, на скале, примыкающей к городу. Два фасада здания выходят на город, два смотрят в поле и имеют, если не обстрел, то обзор почти что безграничный. Насколько можно судить при взгляде на оставшиеся руины — здание по архитектуре красивое, фасад с колоннами, красивый въезд, внутри почетный двор с аркадами и памятником, каким-то чудом уцелевшим при общем разгроме. Разрушения более чем основательные... они не исправляются снаружи. Мне говорили, что существует проект увековечения подвига героев Альказара — не исправлять повреждений и оставить здание в его теперешнем виде, чтобы каждый, кто увидит Альказар, сам мог бы сразу понять, что тут происходило в памятные дни обороны его в 1936 году.

Теперь в руинах Альказара, внутри немного приведенный в порядок, музей, который обслуживается его бывшими защитниками. В стенах здания все то, что часто можно видеть в стенах исторических зданий и военных музеев — там и показательные комнаты, где собрано все, что характеризует трудности положения обороняющихся, до собрания портретов 124 убитых героев обороны, включительно. Там есть и большее: в центре здания Пантеон, в стеках которого замурованы останки погибших, и в центре которого оставлено место для погребения главного героя обороны, ныне здравствующего коменданта Альказара, генерала Москардо, в дни обороны — полковника.

Это все интересно, все поучительно, порой даже и трогательно, как например «внемузейная» собственноручная надпись на стене одного из подвальных казематов Альказара, участника обороны, свидетельствующего о том, что на этом месте в дни обороны... родился его первенец — сын. Все это конечно производит впечатление, но это не главное и это, вероятно, возможно увидеть не только в стенах Альказара.

Но есть там еще одно воспоминание и на нем я хочу остановиться несколько дольше.

Обходя уцелевшие (a кое-где и восстановленные), комнаты военного училища — мы попали в довольно просторное помещение, на стене которого висят два больших портрета, написанных масляными красками — портрет старого испанского полковника и портрет совсем молодого человека в полуспортивном костюме. Под каждым из этих портретов небольшой столик с телефонным аппаратом, а между портретами большая мраморная доска с испанской надписью на ней. Великий Князь, в своем бесконечном внимании, — сразу же увидел мой интерес к тому, что, по-видимому, было центром всего музея и сам, бегло читая прямо по-русски, испанскую надпись на доске, перевел мне ее содержание.

Всего несколько строк, но как много говорят они...

«Толедский Альказар.

Телефонный разговор, имевший место 23-го июля 1936 года, между полковником Москардо из Альказара со своим сыном и начальником милиции г. Толедо, говорившим из помещения Губернского Управления.

Начальник милиции. — В истреблении людей и творящихся преступлениях виноваты вы. Я требую, чтобы в течение десяти минут Альказар сдался; в противном случае расстреляю вашего сына Луиса, находящегося здесь, в моей власти.

Полковник Москардо. — Верю.

Начальник милиции. — Чтобы вы убедились, что это правда, ваш сын подойдет к аппарату.

Луис Москардо. — Папа!

Полковник Москардо. — Что сын мой?

Луис Москардо. — Ничего, говорят, что меня расстреляют, если Альказар не сдастся.

Полковник Москардо. — Тогда вручи свою душу Богу, крикни «да здравствует Испания» и умри как патриот.

Луис Москардо. — Целую тебя папа.

Полковник Москардо. — И я крепко тебя целую сын мой. (Обращаясь к начальнику милиции): — Можете сэкономить время, данное мне, потому что Альказар никогда не сдастся.

Через несколько дней Луис Москардо был расстрелян».

_______

Вот и все... Телефонные аппараты на столиках под портретами — это именно те телефоны, которыми пользовались отец и сын Москардо...

На меня это все произвело впечатление потрясающее!

Конечно, комендант Альказара, испанский старый офицер, не мог сдать своей импровизированной крепости, это несомненно... для этого н нужно было быть только честным офицером... но для того чтобы остаться жить после этого разговора и после завершения обороны надо быть героем. Как надо, конечно, быть героем, чтобы в юном возрасте ответить отцу так просто, как ответил молодой Москардо...

Это все так! И слава испанцам, что среди них были такие отец и сын. Имеет право на жизнь нация, которая вырастила таких сынов!

Все остальное было для меня уже только подробностями — впечатление от прочитанного мне Великим Князем разговора, как я и отметил, было для меня ошеломляющим, хотя кое-что об этом историческом разговоре я, конечно, слышал и раньше... Но тут, на том самом месте, перед «их» портретами, перед теми самыми телефонами... От этой «романтики» в моем характере я освобождаться не хочу и наличие ее в наш слишком трезвый век не заставляет меня краснеть. Достаточно быть военным, чтобы понять значение для национальной Испании этого разговора...

Но почему же в нашем сборнике я вспомнил этот исторический подвиг испанских белых?

Героический эпизод в Альказаре, мною так кратко описанный — происходил в 1936 году, то есть через девятнадцать лет после окончания 1-й Мировой войны и через шестнадцать лет после завершения Гражданской войны в России. Европа уже кое-что начинала понимать, и потому Гражданская война в Испании привлекала к себе внимание не только военных кругов всего мира. Большевики, конечно, помогали испанским красным, немцы в рядах белых испанцев умудрились устроить военную школу для германских офицеров и солдат, так сказать — на поле сражения! Если не весь мир, то во всяком случае «вся Европа» с затаенным дыханием и неослабным вниманием следила за всеми перипетиями Гражданской войны в Испании и в частности за героикой Альказара...

А что было у нас в тяжелые годы Гражданской войны 1917—1920 годы!? Кто интересовался нами? Кто, даже и не с напряженным вниманием, а просто с каким-то небольшим интересом следил за перипетиями наших белых боевых фронтов, за нашими «Альказарами»? Кто? Ллойд Джордж, смехотворно увековечивший пресловутого «генерала Харькова»? И кто еще?

А между тем линия русских «Альказаров» проходила по всем окраинам России: через весь юг страны от Каспийского моря до границ Польши. От Восточной Пруссии — до подступов к Петербургу. От Мурманска до рек Ижмы и Цыльмы. От Урала до Владивостока... без конца, без края шли эти линии героической борьбы за Родину, борьбы за ее честь, борьбы за право будущему историку сказать, что не все в России подчинилось красному хаму... Если мне возразят, что на русских белых фронтах не было 72-дневной обороны Альказара, не было исторического разговора, подобного разговору отца и сына Москардо, но никто и никогда не опровергнет мне героизма адмирала Колчака, по преданию лично подавшего команду расстреливавшему его матросскому взводу, никто не забудет генерала Каппеля, замерзшего среди своих солдат, никто не забудет того, что генерал Корнилов оставил в Ростове на произвол красных свою жену, сына и дочь; которых он так никогда более не увидел, а они увидели только его бывшую могилу, из которой красная чернь выкопала его прах и развеяла последний по улицам Екатеринодара; никто не имеет права забыть замерзающие остатки армии генерала Миллера, в лютый мороз начавшие поход на Мурманск, которого они так никогда и не достигли. А все те, кто погиб в неотапливаемых и замерзших остановившихся поездах при великом отходе Восточного фронта Белой борьбы...

А все те безвестные герои добровольческих полков (добровольческих — не надо этого забывать.), которые гибли за идею возрождения России, с величайшим трудом и опасностями достигнув белых фронтов? Кто посмеет забыть мальчиков-кадет, прибавляющих себе годы, чтобы быть принятыми в ряды армий юга России!?

Это все наши русские «Москардо», это все герои наших русских «Альказаров». И слава России, что у нее были и есть такие сыны! Имеет право на жизнь нация, которая в числе своих сынов — имела белых бойцов... Их заветы, заветы погибших, мы хранить должны и должны их сохранить и донести до освобожденной России!

Носителем же этих заветов является наш Русский Обще-Воинский Союз!

«Русский Вестник», 1, 1951.

_______

Полковник Москардо непосредственно после обороны Альказара был произведен в генералы и получил титул «графа» — Conde de Alсasar de Toledo».

Он скончался в 1955 г. и был погребен в самом Альказаре, среди своих соратников, павших при обороне, на том месте, которое было для него приготовлено заранее. После его смерти он был произведен в чин «Capitan General», то есть фельдмаршала.

1959.