АЛЛАХ АКБАР

- 13 февраля 2015 года. Два часа ночи. Ломоватка-Дебальцево.

- Всем подъем! Общее построение через 5 минут! - кричит нам Албанец и включает свет в комнате.

 Мой организм, спустя секунду, тут же подбрасывает меня в вертикальное положение. Долго одеваться мне не приходится, я и так сплю в одежде. Время уходит только на то, что бы быстро натянуть и завязать берцы. Пока завязываю шнурки, оглядываюсь по сторонам. Все уже повскакивали и занимаются тем же, что и я.

 Хватаю автомат и выбегаю из нашего класса в коридор школы, где базируется наш «Призрак». Там уже вовсю идет суета. Идет построение бойцов, кто дислоцируется в здании Ломоватской школы.

 Мы сами в строй не вступаем. У нас другая задача - охрана Мозгового. Поэтому ждем, когда он выйдет из класса, где расположен непосредственно штаб.

 Ждать долго не приходится. Через пару минут Борисыч выходит и обращается, к уже стоящим в строю бойцам.

- Короче так. Довожу до вас сложившуюся на данный момент обстановку. Нашей передовой группе ДКО, во главе с Аркадичем, еще днем удалось прорваться в Дебальцево и закрепится в районе «Восьмого марта». Положение у них там тяжелое. Они запрашивают подкрепление. Несколько наших ДРГ уже туда оправилась.

 Далее комбриг доводит боевые задачи командирам силовых групп, стоящим в строю.

После чего добавляет:

- Пароль между собой - «Аллах Акбар». Отзыв - «Воистину Акбар». Пароль всем ясен, задачи понятны?

- Так точно, - слышны ответы из строя.

- Тогда вперед.

Обвешанные «мухами», «шмелями», «калашами» и б\к, парни покидают расположение в направлении Дебальцево. Для кого-то из них эта ночь, возможно, станет последней в жизни!

Но сейчас мы об этом даже не думаем. Сейчас для нас главное - это взять Дебальцево. Все остальное уже потом. В том числе и страх перед возможной смертью.

После построения «Крым» раздает нам всем, кто в охране Мозгового, белые маскхалаты.

Нас восемь человек, две четверки: Я, Албанец, Аякс, Рок, Корж, Смелый, Москаль и Косой. Плюс еще Ласточка, наш санинструктор. Часть бойцов грузится в «Секвою», с Борисычем. Остальные в «Соболь». После чего, наша «автоколонна» так же выдвигается на передовую.

Едем до Конокрадовки. По прибытии, оставляем свой транспорт там.

- Ты останься, - говорит Борисыч Коржу. Живой водитель нам будет нужнее и полезнее, чем мертвый. Возможно, придется вывозить раненых.

Дальше уже двигаем своим ходом. То есть пешком.

В авангарде группы Косой. За ним Аякс и сам Мозговой. Мы с Албанцем по краям от Борисыча. Замыкающие - Москаль, Смелый и Ласточка. На плече у нее санитарная сумка. В своем белом маскхалате, в белой каске на голове, она похожа на маленького снеговика, который потерялся после нового года. И который сейчас семенит за нами, боясь снова отстать среди бескрайних, снежных полей Донбасса.

Мы и сами похожи на снеговиков. На каждом бронежилет, что добавляет дополнительных объемов нашим фигурам. Приплюсуйте к этому еще разгрузку с магазинами и гранатами, каски, автомат, маскхалат... И вы получите готовый отряд боевиков-снеговиков, который спешит поздравить укропских мальчиков и девочек с «Днем святого Валентина». Вот только «валентинки» у нас калибром 5.45, а у кого-то и 7.62. Не самый конечно радостный набор для украинских ребят, но как сказал один мудрый воин-сепаратист, залезая на броню БТРа - «Чем богаты, да по РАДЕ».

Ночь темна. На небе нет ни звезд, ни луны. Плюс надвигающийся туман, довершает картину полного конца света. «Радуют» только звуки и шелест канонады, что раздается в паре километров от нас. Мы двигаемся вдоль «железки». На ее рельсах стоит железнодорожный состав с уже давно развороченными от мин и снарядов вагонамми. Где-то там, в Дебальцево, закрепились наши.

- Первый, первый. Это пятый. Прием, - слышится голос из рации, что висит у Борисыча на плече.

- Первый на связи. Прием, - следует ответ.

- Продвинулись примерно на километр вперед. Дальше движение затруднено. Плохая видимость. Туман. Прием.

- Понял тебя, пятый. Там «Талиб» должен быть справа от вас.

- С ним нет связи. Повторяю - нет связи. Прием.

- Оставайтесь пока на месте. Дальше не суйтесь. Конец связи.

Дальше Борисыч пытается связаться уже с «Талибом»:

- Это первый. Как, слышно меня. Прием. Повторяю. Это первый. Прием.

Рация шипит, но ответа нет.

- Ох, не нравится мне это все, - говорит нам Борисыч. И тут же добавляет:

- Надо поторопиться выйти «на ноль». Оттуда уже свяжемся с «Талибом» по другой рации.

Наша группа ускоряет шаг.

В тумане выплывают две фигуры бойцов, часовых.

- Аллах Акбар, - кричат они нам.

- Воистину Акбар, - отвечает им Косой, идущий впереди нашей группы.

Подходим к ним. Здороваемся.

- Все нормально тут у вас? - спрашивает у них комбриг. Перед нами еще группа проходила?

- Да. Они вперед ушли, - слышим ответ парней и двигаемся дальше.

- Первый, первый. Это четвертый. Прием, - снова оживает рация.

- Слушаю тебя четвертый. Прием.

- В лесополосе видим движение группы людей. Но из-за плохой видимости не можем определить, кто это? Прием.

- Понял тебя четвертый. Оставайтесь на месте. Огонь не открывать. Повторяю - огонь не открывать. Возможно это ДРГ «Талиба». У него, что-то со связью. Прием.

- Вас понял. Огонь не открывать. Конец связи.

Еще минут через десять выходим «на ноль». Там, под железнодорожным мостом, греется у костра большая группа наших бойцов. Навскидку человек 30-40. У меня в голове сразу же всплывает картинка времен Великой Отечественной и слова из песни - «Бьется в тесной печурке огонь». И если их подкорректировать, то получалось: «Бьется в тесном тоннеле костер...»

- Ну, что «призраки», замерзли, - улыбаясь, обращается к ним Мозговой.

- Никак нет, Алексей Борисыч. «Призраки» не мерзнут, - слышен ответ.

- У кого рация хорошая? Моя что не тянет. Похоже, батарея садится.

Кто-то из бойцов передает ему свою рацию.

- Тавр, держи пока у себя мою, - говорит он мне.

Забираю у него рацию и засовываю к себе в разгрузку.

- Талиб, это первый. Как слышишь меня? Прием, - снова вызывает он Талиба уже по другой рации.

- Это Талиб. Слышу вас хорошо. Прием.

- Ну, наконец-то. Ты, где находишься?

Талиб называет свои координаты и добавляет:

- Двигаться вперед не могу. Большой туман. Видимость плохая. Прием.

- Возвращайся на базу. Только аккуратней, там за тобой еще одна наша группа. Не перестреляете там друг друга. Прием.

- Вас понял. Выдвигаюсь на базу. Конец связи.

Бойцы, что сидят у костра, сразу оживляются. Кто-то спрашивает:

- Борисыч, так что там с наступлением?

- Да нах…ра мне такое наступление? Я вас на убой в этот туман не поведу. Как я потом вашим женам и матерям в глаза буду смотреть?

- Так там же наши на «восьмом марте» закрепились.

- Разберемся. А пока отбой, - говорит он всем. И добавляет по рации:

- Четвертый. Это первый. Прием.

- Четвертый на связи.

- Там, рядом с вами «Талиб». Он возвращается. Вам тоже отбой. На сегодня всем отбой. Передай пятому. Возвращаемся на базу.

- Вас понял, первый. Возвращаемся на базу. Конец связи.

- Ну что, все успели перекурить? - обращается уже он к нам.

- Да, все.

- Тогда двигаем дальше.

Выдвигаемся. Борисыч, как обычно по центру, а мы вокруг. По ходу движения меняемся с «Албанцем» местами. Теперь я с лева, он справа.

Вообще-то, мы с Албанцем ориентировались всегда, что называется - «по ходу дела». Я к тому, что Мозгового важно было не только прикрывать, но еще и не потерять. Потому что перемещался он всегда стремительно. Как ртуть. Поэтому, кто из нас будет от него слева, справа, впереди или сзади, значения не имело. Главное, что бы мы передвигались с ним синхронно. Что мы, собственно, всегда и делали.

После «ноля» мы выдвинулись уже непосредственно «на передок». Туман усилился. Близилось утро. Слева поле, справа лесополоса. Прямо передовая и дорога на Дебальцево. Меся берцами грязь, вперемежку со снегом, минут через 15-20 выходим на передовую линию. Канонада к тому времени ослабевает. Укропы то ли из-за тумана, то ли из-за экономии снарядов, огрызаются уже не так интенсивно, как два часа назад.

Пробыв там около получаса, возвращаемся обратно. Нам на встречу из тумана, в колонне по одному, выплывает группа вооруженных до зубов бойцов.

- Это кто же такие, интересно, - размышляет Борисыч вслух.

- Аллах Акбар, - кричит Косой идущему первым на нас бойцу.

- Воистину Акбар, - слышим тихий отзыв.

Когда колона поравнялась с нами, Борисыч спрашивает у проходящего мимо нас бойца:

- Ребята, вы кто?

В ответ - тишина.

Боец, не поворачивая головы, проходит молча мимо нас.

- Ребята, вы кто такие? - задает он снова свой вопрос следующему бойцу.

Та же картина и тот же ответ.

Третьего «прохожего» Мозговой решает уже сам остановить и, глядя на него, снова спрашивает:

- Боец, вы кто?

Боец останавливается. Смотрит в упор на Мозгового и выдает:

- А вы сами кто?

 После чего, молча, продолжает свой путь в сторону Дебальцево.

- Все понятно. Это, похоже, вагнеровские, - говорит нам комбриг.

После чего наша колонна продолжает свой путь назад - «на ноль» и дальше на базу.

Еще через полчаса начинает светать. Идти становится легче, но опаснее. Укропские ДРГ ведь тоже на зря свой хлеб едят. А нарваться на них тогда, в прифронтовой полосе, можно было вполне реально. Да и снайперов их никто не отменял. Поэтому не растягиваемся, вертим башками на 180 градусов и стараемся держаться ближе к Борисычу, в случае неожиданной атаки противника.

Когда уже совсем рассвело, мы вернулись в Конокрадовку. Заходим во двор одного из частных домов. Борисыч уверенным шагом заходит во времянку, расположенную рядом с домом. Я за ним. Там «Ростов» (Шевченко), наш начальник штаба и еще пара человек с ним.

- Подождите меня снаружи, - говорит мне Мозговой. - Перекурите пока.

Располагаемся во дворе дома. Курим, общаемся. Делимся впечатлениями о проведенной ночи. Не смотря на усталость и уже хронические недосыпания, мой адреналин бьет через край. Снимаю каску. С головы идет пар. Заглядываю вовнутрь каски. Там уже плавает скопившийся конденсат пота. Я сижу, курю и чувствую, как по спине бегут ручьи воды. Потом, чуть позже, когда мы уже все благополучно вернемся в Ломоватку, я долго буду сушить свой бронежилет. В прямом смысле этого слова. (Если к бронежилету можно вообще применить подобное выражение). Он после той нашей «прогулки» был мокрый, как вся одежда, насквозь.

Вот так и закончилась та сама наша ночь. Впереди у меня будет еще много ночей и дней, проведенных вместе с командиром бригады «Призрак» Алексеем Борисовичем Мозговым.

ВСЕ ПОЗНАЕТСЯ В СРАВНЕНИИ

- февраль 2015г. Ломоватка-Дебальцево.

У великого римского императора, полководца и философа Марка Аврелия, есть один известный афоризм - «Жизнь такова, какой ее делают наши мысли». Другими словами, она такая, какой мы ее себе рисуем каждый день в своей голове.

Но я не буду с тобой читатель здесь «разводить» философию, впадая в полемику. Я лучше расскажу тебе о том, какими были наши дни и наши мысли там, в Ломоватке, в холодном и промозглом феврале 2015 года? В том самом феврале, когда полным ходом шел штурм Дебальцево.

Возможно, в моем рассказе ты увидишь много странностей. Но уверяю тебя, они не больше и не меньше тех, что с нами происходят в обычной, мирной, повседневной жизни. Расскажу я тебе, дорогой ты мой, про нашу «бытовуху». Ты уж прости меня за ранее, что я буду сравнивать наши бытовые условия с условиями жизни простого обывателя. Но, как говорил еще один великий философ - «Все познается в сравнении». Не знаю, как тебе, а мне было и есть с чем сравнить?

В общем, садись поудобнее на диван, доставай из холодильника пиво и слушай...

С того момента, как я попал в Ломоватку, прошла примерно неделя. Разных эпизодов и жизненных моментов за эту неделю было конечно предостаточно. Что-то осталось в моей памяти, что-то с нее стерлось. Но условия нашего быта там, остались, конечно, в памяти навсегда.

Вот скажи мне - читатель. Мы, как обычно живем, когда у нас все хорошо? Правильно. Мы живем, не замечая этого. У нас с тобой в квартирах есть все, что нам надо для обычной повседневной жизни - свет, вода (при чем: холодная и горячая), отопление, мягкая и теплая кровать, где можно сладко спать, телевизор, стиральная машина, интернет, унитаз, где можно удобно сидеть, просматривая этот самый интернет (раньше его заменяли газеты и журналы), а так же газо или электроплита и куча разных других электроприборов. Все это у нас есть, и мы этого не замечаем. Нам даже лень на третий-четвертый этаж подняться пешком. Нам лифт подавай.

 Замечаем же мы это все тогда, когда нас из этого списка чего-то лишают. Например: интернета или воды. Я уж не говорю про само электричество. Народ в большинстве своем сразу впадет в ступор, а кто-то даже и в панику. Думаю, что если бы в Москве, хотя бы на пару часов, вырубилось электричество, то наступил бы вначале коллапс, а за ним и полный писец.

Но это Москва. Город, который привык ни в чем себе не отказывать! Основная и главная «проблема» этого города - это пробки, которые сами же себе Москва и устраивает. А все почему? А потамуШта людЯм не хочется ехать в общем вагоне метро, а хочется в своем личном авто, с комфортом. Мы же комфорт любим, да читатель? Тут уж - «каждому свое!». Не поспоришь.

А еще у нас куча всяких там проблем и неотложных дел. Мы все, что-то суетимся, спешим куда-то и зачем-то. Осенью впадаем в депрессию. Выходим из нее с помощью алкоголя. Жалеем себя от тяжести своего бытия, дискомфорта и различных житейских проблем.

Я даже, как-то на эту тему написал, будучи еще на Донбассе, один ироничный стишок. Вот послушай:

Если вдруг, в своей квартире, вам не спится по утрам,

Будем ждать вас на Донбассе, здесь мы будем рады вам.

Если воду отключили, и помыться не судьба,

Собирайте свои вещи, ждет донецкая земля.

Если деньги задержали, за прошедший вам январь,

Бьете вы посуду в доме, блюдца, чашки и хрусталь,

Мы всегда вам будем рады. От депрессии спасем,

«Москали и колорады», на Донбассе вас мы ждем.

«Грады», «стрелы», «ураганы», будут вас будить с утра,

И соседи - наркоманы, вас покинут на всегда.

Печь-буржуйка, завтрак в поле, все для вас тут, господа.

На полу вам в старой школе, вам постелем до темна.

Если вас жена достала, теща, мать, отец, сестра,

Приезжайте к нам ребята, ждет Донецкая земля.

Пара выстрелов из «градов», марш-бросок в пыли ночной,

Вас избавить будем рады, от депрессии такой.

Есть из банки вас научим, мыться в «теплом» ручейке,

Или может даже лучше, спать в окопе, на земле.

Тут болезни вмиг проходят, сколиоз и энурез.

Головные боли ночью, камни в почках или без.

Все для вас, что захотите, как в Москве здесь пробок нет,

Вам, на танке под Луганском, будет дан зеленый свет.

Приезжайте, не стесняйтесь, хватит вам уже хандрить,

Здесь научим вас ребята, свою Родину любить!!!

 Вот, как-то так. Только не надо сейчас мне говорить, что «я не такой, я совсем другой». И если труба позовет в поход, то я, конечно же, всенепримено и т.д.

 Я к чему это все? А к тому, что в Ломоватке у нас почти ничего этого не было. Вернее было, но не все. Не было, например, того, без чего человеку ну никак не прожить - интернета!!!

 Шутка. Интернет был. Правда, не у нас, а в другом здании, до которого надо было еще добежать. А не было у нас воды... Кран есть, а вот воды там нет. Представляешь? Есть школьный туалет, но он не работает. Канализация забита. Что же делать? Как же быть? Ответ простой - искать другие способы утилизации отработанных продуктов питания твоим организмом. И параллельно с этим искать другие источники воды. И они нашлись. На местной водокачке. Эту радостную новость мне поведал «Албанец» после того, как привозная вода в нашем баке для питья закончилась.

Взяли мы с ним, значит, этот бак, и пошли за водой, на водокачку. Приходим туда, а там. О, чудо! Есть вода не только холодная, но еще и горячая. Более того, там у них есть еще и душ! А это, что значит? Правильно. Это значит, что с начальником этой водокачки нужно было договориться, чтобы там у них помыться. Что я собственно, чуть позже и сделал. Договорился и помылся. А то ведь не порядок. Вдруг с утра в атаку бежать на укропов, а от меня русским духом пахнет. «Бандерлоги» же могут испугаться, растеряться... и разбежаться. Ищи их потом в поле, что бы в плен взять.

Стиральной машины у нас там конечно тоже не было. Приходилось вспоминать, как же «древние люди» без нее обходились? Нагревали в чайнике воду и стирали в тазу, руками. Все это конечно делалось урывками, когда было свободное время. Успел помыться, постираться, поесть, поспать - хорошо. Не успел - не беда. В следующий раз успеешь, может быть. Вот так мы и жили. Дружно и весело.

Но все эти наши бытовые проблемы перестали для меня быть проблемой окончательно, когда к нам в штаб (в школу) пришла одна бабушка.

Пришла она за помощью. К Мозговому. Местное население вообще постоянно к нему шло. То пленку взять - окно закрыть, которые было выбито взрывной волной во время обстрела. То за досками, то за продуктами. То на соседей пожаловаться, которые шумят и не соблюдают комендантский час. Короче, шли они к нему в надежде, что он сможет решить их проблему. Мне все это движение напоминало хождение «ходоков» к Ленину.

Борисыч вначале старался помогать. Но всем ведь не поможешь. К тому же весь этот людской поток мешал ему самому, как командиру бригады, руководить боевыми действиями. Тогда, напомню, Дебальцево было еще не освобождено. Короче, он дал нам не гласное распоряжение, по разным бытовым вопросам местных жителей, временно к нему не пускать. К тому же сама пленка у нас быстро закончилась. Ну, не было ее у нас.

И вот сижу я на дежурстве возле класса, где располагался наш штаб «Призрака». Заходит эта бабушка. Маленькая такая, мне по плечо. В стареньком, засаленном плаще до колен и в таких же стареньких ботиночках, на голове пуховой платок. На вид лет восемьдесят.

- Бабуль, вы к кому? - спрашиваю ее.

- Сынок, мне бы вашего командира.

- Вам сам Мозговой нужен или кто-то другой?

- Да, наверно, Мозговой. Хочу попросить его.

Понимая, что, скорее всего, бабушка пришла за тем же, что и остальные до нее сельчане, задаю еще вопрос.

- Что попросить?

- Пленку. У меня в доме стекол нет. Совсем. Последнее окно позавчера выбило. Я их хочу пленкой заделать, - чуть не плачет она.

- Вы знаете, но у нас уже нет пленки. Закончилась.

- А что же мне делать? Холодно же в хате.

Я стою и понимаю, что чувствую себя, как бы виноватым перед ней, что пленка закончилась. Но помочь ей в этом не могу.

- Я не знаю. Может у ваших соседей что-то осталось? Мы много ее людям раздали, - говорю я ей.

- Нет, сынок. У соседей тоже нет.

Бабуля вздыхает, разворачивается и тихо бредет на выход.

- Подождите, - догоняю я ее уже у дверей. - А кушать у вас есть что?

Она спокойно так поднимает голову и отвечает:

- Кушать у нас тоже нечего. Одна крупа осталась.

- Подождите меня здесь. Я вам сейчас принесу, - говорю я ей и бегу в наш класс, где мы сами тогда базировались.

 Там Албанец и еще несколько человек из наших.

- Парни, там бабуля одна пришла, к Борисычу за пленкой. Короче, надо ей продуктами помочь. Что у нас есть в наличии?

После недолгих подсчетов выясняется, что каждый может отдать по банке тушенки.

- Тавр, этого мало будет, - говорит Албанец. Возьми еще полмешка картошки. Отдай ей.

- Да она же это все сама не дотащит, - отвечаю я ему.

- Так ты и помоги. А я пока за тебя постою.

Я хватаю консервы, кидаю все это в мешок с картошкой и выбегаю в коридор, где у дверей ждет меня старушка.

- Вот. Мы тут с ребятами вам собрали не много. Давайте я вам это все отнесу. Далеко идти?

- Нет, тут недалеко. А тебя командир твой не заругает?

Тут как раз к нам подходит Саня Песня. Наш начальник охраны.

- Саш, мы тут с пацанами собрали кое-что из продуктов. Я отнесу ей до дома. За меня пока Албанец подежурит.

- Ну, давай. Только ты недолго. А то скоро возможно выезд будет, - говорит он мне.

- Хорошо. Я туда и обратно.

Закидываю автомат себе на правое плечо, мешок на левое, и идем с бабушкой до ее хаты. По дороге спрашиваю:

- Что же вы не уехали, когда война началась? Зачем остались?

- Не могу я уехать, сынок. Брат у меня лежачий. Совсем не встает. Некому за ним ухаживать. Да и кому мы, старики, нужны?

- А как же дети, внуки ваши.

- Сын еще летом погиб, под Донецком, в ополчении. А внуки в России живут. Зовут меня к себе. Но как я брата оставлю. Он же помрет тут без меня.

Примерно через пять минут мы подходим к ее дому.

- Вот моя хата, - говорит мне она, показывая на дом.

Я смотрю на эту избушку и вижу, что там нет не только стекол, но и снесено полкрыши.

- Да как же вы тут живете? - говорю я ей.

- Я пока с братом у соседей живу. Спасибо, что приютили нас. Ты оставь мешок тут, у заборчика. Дальше я уже сама.

Ставлю мешок к забору.

Бабушка берет меня за руку и, глядя в глаза, вытирая слезы, говорит:

- Спасибо тебе сынок. Храни тебя Бог.

- Да, собственно не за что, бабуль. Помогли, чем смогли. Вы меня извините, мне обратно уже надо.

Обнимаю бабушку и прощаюсь.

- До свидания. Не болейте главное, - говорю я ей. Разворачиваюсь и бегу назад, к своим.

Бегу и понимаю, что мы еще хорошо устроились в этой школе. Ну и что, что спим на полу и на партах. Зато стекла целы и котельная, что в подвале, топит школу. Ну, нет воды, и что с того? Ее же можно принести в баке, с той самой водокачки. Ну да, туалет на улице, в кустах. Зато с едой, с консервами проблем нет. Есть тушенка и даже вареная сгущенка, которую Саня Песня принес неделю назад, целое ведро и которую мы еще не съели.

- Да у нас там практически курорт. Тепло, светло, а главное все вместе, - размышлял я так про себя пока шел обратно.

- Ну что, отнес? - спрашивает меня «Песня», после моего прибытия в школу.

- Ага. Там у нее хата совсем разбитая. Это жесть, Сань. Как они там живут?

- Это война, брат. Будь она не ладная. Ты давай готовься. Сейчас с Борисычем поедем.

- Да я, как пионер. Всегда готов! - улыбаюсь я ему, поправляя свой «калаш».

- Ну, ждите тогда, - говорит он мне и скрывается за дверями класса, где расположен наш штаб.

Через десять минут, мы отправились на очередной выезд с Мозговым.

САБОТАЖ

- середина февраля 2015 года. Ломоватка-Дебальцево.

В предыдущей части я рассказывал о наших бытовых, военных буднях. Не буду тут сейчас опять повторяться, а просто добавлю, что кроме всего прочего была еще одна вещь, с которой приходилось считаться - это сон. Вернее его отсутствие. Отсутствие сна, как такового, в нормальном понимании нормального человека.

Есть такое понятие - «ненормированный график работы». Возможно, ты - читатель тоже такой график работы имеешь. Это когда пока ты работу не выполнишь, домой не уйдешь.

Так вот, у нас помимо «ненормированного графика работы» тогда, был еще и ненормированный сон. Причина была проста - нехватка личного состава, в личной охране у первого лица бригады Алексея Мозгового.

- Почему же такое имело место быть? Не уже ли во всей бригаде «Призрак» не нашлось для этого достаточного количества бойцов? - спросишь ты меня.

А вот ты послушай, почему так получилось? Я постараюсь сейчас объяснить тебе, что называется «на пальцах».

Изначально, еще в Алчевске, личная охрана «Первого», по разным подсчетам, состояла от 12 до 15 бойцов. И было это, до того пока наша рота «СБ» не заменила эту самую охрану уже во время штурма Дебальцево. Причины этой замены, как я писал ранее, на то были. Но я не буду сейчас о них здесь повторяться. Если кому-то интересно, то вы можете все это найти в моих предыдущих частях.

Итак. Почему 12 человек? Да потому что одновременно, рядом с Мозговым должно было находиться не менее четырех бойцов. То есть, пока одна четверка сутки дежурит, находясь при этом в полной боевой готовности, две другие - отдыхают. Так было пока штаб, вместе с Мозговым находился в Алчевске. И так перестало быть, когда он передислоцировался в Ломоватку, под Дебальцево. Вместо 12 человек, в Ломоватку, от нашей роты «СБ» поехало восемь.

Командир роты «СБ» (Службы Безопасности) «Призрака» Стилет, почему то решил, что этого, для охраны первого лица бригады вполне достаточно. Но, как показало время, даже это количество бойцов, уменьшилось потом практически наполовину. Почему? А ты слушай дальше.

В то время, когда мы приехали на ротацию в Ломоватку, там находилось уже восемь наших бойцов - две четверки. Мы это - Я, Албанец, Аякс и Рок. Меняли же мы тогда - Нила, Сибирь, Клокера и Дамаска. Они уехали, а мы и еще одна четверка «во главе» с Коржом, осталась. Если мне не изменяет память, это были Москаль, Косой и Смелый. Впрочем, это не важно.

Важно другое. Стилет назначил Коржа старшим над обеими нашими четверками. Нам лично с Албанцем, как, впрочем, и всем остальным, было на это фиолетово. Ну, назначил и назначил. Сегодня Корж, завтра Михалыч, послезавтра еще, кто-то другой. Какая разница? Тем более, что у нас был свой старший - Аякс. Но это для нас. А для Коржа, это означало одно - полное признанием его «заслуг» мальчиша-плохиша перед Стилетом. Наконец-то это свершилось. Корж сиял довольный, как начищенный Тульский самовар. Не хватало разве что только, для полного счастья, бочки варенья и ящика печенья.

И тут произошло то, что произойти никак не могло, по причине «закона военного времени». Но это случилось. Произошел элементарный саботаж. И ты - читатель, сейчас поймешь, почему я это назвал именно так, а не иначе.

Дело в том, что с того момента, когда мы все (кто приехал с Алчевска), переступали порог Ломоватской школы, где располагался штаб бригады, то переходили уже в оперативное подчинение непосредственно к начальнику личной охраны комбрига Мозгового - Саши «Песни» (Александр Юрьев). Но Корж этого не учел. Корж рассудил так: раз Стилет сказал, что он самый старший, значит, так оно и есть.

Короче говоря, Саня, как он сам мне потом рассказывал, мягко говоря «очень удивился», что оказывается старший Корж, а не он. Но катализатором конфликта и цепочкой развития дальнейших событий послужило даже не это.

Виной всему стал «Соболь». Наша «Швыдка допомога». На которой мы передвигались и водителем которой, был сам Корж. В общем, Саня при нем, вслух выразил мысль, что, дескать, не порядок, что такой аппарат катается по Алчевску, в то время, когда он больше всего нужен здесь, под Дебальцево, для перевозки раненых.

Что тут началось. Мама, не горюй! Корж расценил это, чуть ли не как покушение на его личную собственность и тут же побежал звонить Стилету, «докладывая» тому, что его «Скорую помощь» хотят вероломным образом изъять для нужд фронта. И что он самолично против этого. Дело запахло керосином.

Стилет, выслушав жалобную речь Коржа о том, что того хотят «раскулачить», забрав «Соболь» вместе с непосильно нажитым имуществом в нем, делает «ход конем». Он дает команду Коржу возвращаться на базу, в Алчевск.

Довольный этим обстоятельством, Корж прыгает в «Соболь» и вместе со своей четверкой дает газу в сторону Алчевска. В итоге, вместо восьми человек, нас остается только четверо - Я, Албанец, Аякс и Рок. Зашибись, правда?

Примерно еще через полчаса после этого, на «Секвое», возвращается Саша «Песня», который ездил ее мыть.

- А где все? - обращается он к нам с Албанцем.

- Уехали.

- В смысле уехали, куда? - не понимает он нашего ответа.

- Назад, в Алчевск.

- Они охренели, что ли? - чуть ли не орет Песня. - Кто дал команду? Кто в охране остался?

- Сань, ну вот мы с Тавром и остались. Рок и Аякс на дежурстве, возле класса Борисыча, - отвечает ему спокойно Албанец.

- Корж Стилету звонил, тот и дал команду - говорю я Песне.

- Да, кто он такой, этот ваш Стилет, что бы забирать личную охрану Мозгового? - не унимается Саня.

- Он командир роты «СБ». Захотел - дал бойцов, захотел - забрал назад. Сань, че делать-то будем теперь, как дежурить? Нас всего четверо осталось - обращаемся мы к нему.

- Пойду к Борисычу, доложу ему сложившуюся ситуацию, - говорит Саня и выходит из класса.

 Примерно минут через пятнадцать он возвращается обратно.

- Короче, говорил я с Борисычем. Тот обещал решить этот вопрос. До завтра, пока будете вчетвером. Завтра пришлют еще одну четверку.

- Что Мозговой-то сказал? - спрашиваем его.

- Ничего хорошего. Сказал, что разберется. Злой он, - отвечает Песня, заваривая себе в кружке чай.

На следующий день, уже под вечер, приехал сам Стилет с Нарвой. Они привезли трех бойцов - Лесника, Метлу и Макса. БЕЗ ОРУЖИЯ.

- Тавр, собирайся, поедешь с нами в Алчевск, - говорит он мне.

- Я никуда не поеду, мне и здесь хорошо, в охране - отвечаю я ему.

- Кто еще не хочет ехать? - спрашивает Стилет остальных.

- Я не хочу, - отвечает Албанец

- И я, - добавляет Рок.

- Тогда пишите рапорта о переводе из роты, в личную охрану, мне вы больше не нужны, - говорит он нам.

- Командир, да не вопрос, конечно, напишем, - улыбается Албанец.

- А ты Аякс, с нами? - спрашиваем мы Аякса.

- Нет, я обратно в Алчевск.

- Ты же вроде тоже хотел остаться.

- Я передумал.

- Ну, смотри. Дело твое.

Аякс собирает свои вещи и вместе со Стилетом и Нарвой возвращается в Алчевск.

Утром я, Албанец и Рок написали рапорта о переводе нас из роты «СБ», в личную охрану комбрига Мозгового. Тоже самое сделали Лесник, Метла и Макс. В роту они уже не вернулись.

С этого же дня рота «СБ» бригады «Призрак» больше не занималась обеспечением охраны комбрига «Призрака». Мы все, кто тогда остался в Ломоватке, перешли уже в постоянное, а не временное подчинение Саши Песни. А единственным и прямым начальником у нас стал лишь один человек - Алексей Борисович Мозговой.

Как вы уже поняли, вместо двух полных четверок, у нас получились две тройки. Причем оружие было только у меня, Албанца и Рока.

- Парни, а где автоматы ваши? - обращается Албанец, к вновь прибывшим бойцам.

- Так, а Стилет сказал, что нам тут их выдадут, - говорит Лесник.

- Тавр, ты это слышал? - чуть иронично говорит Албанец.

- Ага. Вот только, где их взять? У нас лишних нет, - добавляю я.

- Так, а шо делать тогда? - удивляется Лесник.

- Не, ну нам в натуре Стилет сказал, что здесь все получим, - возмущается уже «Макс».

- Вот у Песни щас и спросим. Пошли, обрадуем его, - говорим мы им и идем искать нашего начальника охраны.

- На, Макс, держи, - смеется Лесник и дает Максу шишку.

- Что это? - не понимает тот.

- Это шишка, но в темноте сойдет за гранату. Пока оружие не получим, - ржет Лесник.

Как и ожидалось, Саня этого «юмора» не оценил и пошел опять докладывать Мозговому, что вновь прибывшие бойцы прибыли, но БЕЗ оружия.

Мозговой был в ярости. Думаю, что его бас был тогда слышен далеко за пределами штаба.

Но тогда этот вопрос так и не решился. Свое «железо» ребята получили лишь, когда мы уже вернулись обратно в Алчевск, после Дебальцевской операции. Примерно через неделю.

В итоге, до конца Дебальцево, свое оружие мы передавали парням по смене. За мной закрепился «Макс». С «Албанцем» - «Метла». А «Рок» был в паре с «Лесником».

Правда, оружие мы им передавали только ночью. Во время смены дежурств, когда сами ложились спать. Днем оно всегда было при нас.

Вот такая «боевая» охрана получилась тогда, в феврале 2015 года, у комбрига «Призрака». Один автомат на двоих! Тебе смешно, читатель? Лично мне, было не до смеха...