Макарова Анастасия Игоревна, 06.03.2000 г.р.

 г. Саров, Нижегородская обл.

Как русский поэт удивил аргентинских военных

Паралич политической воли – это всегда паралич мысли. Это еще и трусость, и атрофия исторической памяти. И передача всей социальной сущности некоему высшему шаману – отсюда его заоблачные рейтинги.

Русский поэт Антон Васильев отнюдь не старается бежать вдогонку за суетой, как все окружающие. Газета Белой эмиграции «Наша Страна» (Буэнос-Айрес) – последняя из сохранившихся да и выходящая уже от случая к случаю - недавно посвятила ему передовую статью «Поэт Божьей милостью».

Аргентинские военные – и я первый, пишет редактор Николай Казанцев, «были поражены, с каким великолепием – как точно и выпукло - передал Васильев дух эпопеи 1982 года, когда Аргентина сразилась с Великобританией за узурпированные Коварным Альбионом острова - и не была столь уж далека от победы, как свидетельствуют сами английские военачальники».

Еще больше аргентинцы были поражены, когда узнали, что Васильев испанским не владеет и в Аргентине не побывал ни разу (его стихи на испанский перевел сам Казанцев). В те апрельские дни 36-летний Николай Казанцев был едва ли не единственным военным журналистом, который стал свидетелем боев за Мальвинские (Фолклендские) острова, о чем и написал книгу - «Malvinas a sangre y fuego» («Мальвины - огнем и кровью»). Напомню, что эти острова давно были яблоком раздора между Аргентиной и Великобританией. Переговоры ни к чему не привели, и 2 апреля 1982 года Аргентина направила на Мальвинские острова войска. В результате кровопролитной 74-дневной войны Великобритания, возглавляемая тогда «железной Тэтчер», удержала контроль над островами.

В «ютубе» ролик с экспрессивным чтением Казанцевым стихов Васильева посмотрели около пяти тысяч аргентинских патриотов:

И пускай неверующим мнится,

Что весь мир у золота в плену –

Умирать умели аргентинцы,

Как умели наши на Дону!

(«Аргентинцы»)

На родине Антон известен немногим, но потомки русских эмигрантов первой и второй волны очень ценят его талант: так, протодьякон Герман Иванов-Тринадцатый не поскупился и назвал Васильева лучшим из ныне живущих русских поэтов.

Антон считает для себя особой честью печататься в «Нашей Стране», где его поэзию особенно любят. Любил ее и Владимир Рудинский (1918 - 2011), публицист, монархический деятель, воевавший в рядах испанской Голубой дивизии. В газете Рудинский сотрудничал с момента ее рождения, на протяжении 63 лет! – случай невероятный в истории публицистики.

А теперь в «Нашей Стране» - продолжение традиций ее былых лучших авторов! – публикуются отрывки из романа Антона Васильева «Петр Врангель», построенного на строго документальной основе, но по законам жанра преображенной талантливым и вдохновенным пером.

«Мы, Россия, твои маргиналы!»

Особняком в творчестве Антона стоит драма в трех действиях «Быховские узники» - действие происходит в Быховской тюрьме, куда будущие вожди Белого движения попали после Корниловского мятежа. «Найдется, верю, на Руси поэт, Про повесть нашу грустную узнавший», - восклицает один из узников, генерал Лукомский. Ждать явления такого поэта пришлось долго, но он нашелся. И имя ему Антон Васильев. «Быховских узников» на одной из поэтических встреч со вкусом декламировал Андрей Николаевич Зелинский, крупный ученый, сын знаменитого химика, изобретателя противогаза во время I-й Великой войны с Германией.

Живет же поэт более чем скромно, не рисуясь и принципиально отказываясь от любых компромиссов с оголтелым окружающим социумом. В этом смысле он чем-то похож на известного математика Григория Перельмана, доказавшего теорему Паункаре и ушедшего в затвор. Для Антона затвор – это крохотная деревенька Кстинкино в дальнем углу Тверской губернии, где он проводит большую часть года, а в Москву наезжает лишь на зиму. «Кругом кабаны, лоси и, говорят, даже медведь; за водой хожу на родник у реки, жаль только, огород почти ничего не родил в это лето», - так описывает поэт свое деревенское житье-бытье.

По бумагам чиновных крючкотворов, Кстинкино уже исчезло с лица земли (две-три оставшиеся старушки, вероятно, уже числятся по небесному ведомству), поэтому, попадая сюда, Антон чувствует себя как бы за гранью этого лукавого мира. Что, наверное, его нисколько не тяготит.

«Дети страшных лет России» - это, по сути, каждый из нас. Но лишь единицы осмеливаются идти поперек судьбы. Поэт Васильев из их числа:

Мы, Россия, твои маргиналы!

Были ими, и будем не зря!

Мы тебя не навеки отдали

Лжи февральской и тьме октября.

Миром наглая правит химера,

Но назло ей горит, горяча,

Маргинальная русская вера,

Катакомбы невзятой свеча...

Казус с «кутеповским чаепитием»

Последний раз я виделась с Антоном буквально на днях. Мы с папой были на конференции историков в Череповце и случайно узнали, что это родина Белого генерала Александра Павловича Кутепова. Как известно, этот великий русский патриот, не изменивший присяге во время свержения монархии, был похищен сотрудниками ОГПУ в Париже в январе 1930 года и затем зверски убит. В современном Череповце, как, впрочем, и повсюду в России, полным-полно улиц, названных в честь разных володарских, дзержинских, свердловых, либкнехтов и прочих, и прочих заведомых террористов, но имя генерала Кутепова вымарано самым тщательным образом. На мой недоуменный вопрос один из организаторов конференции (зав. кафедрой истории!) только отмахнулся: этого, мол, нам еще не хватало!..

Чуть позже он, правда, пытался оправдаться: дескать, «Кутепов не наш», есть вполне достоверные сведения, что родился-то он совсем в другой губернии. Нет, батенька, в Государственном военно-историческом архиве сохранился послужной список А.П. Кутепова за 1908 год (фонд 409, дело 2740), и согласно этому документу местом рождения генерала является город Череповец Новгородской губернии.

Получив подтверждение, снова спешу на кафедру истории череповецкого вуза, и сконфуженный заведующий признается, что лет восемь назад памятная доска в честь Кутепова была вывешена в помещении железнодорожного вокзала с разрешения его начальника, но продержалась она не больше трех дней - уж больно не либерален был Кутепов да и в грозных чекистских кабинетах историю его похищения до сих пор вспоминают как славное прошлое ВЧК-ОГПУ.

Впрочем, сотрудники милиции эту памятную доску сорвали не столько по собственному хотению, сколько по велению городской власти (хотя вокзал к ней никакого отношения не имеет - это ведь ведомственная собственность, а не муниципальная).

Эту примечательную историю мы мирно обсуждали с Васильевым в редакции одного из московских журналов, где Антон иногда печатает свои очерки, как вдруг явилась рассерженная девушка (вероятно, имеющая здесь власть) со строгой нотацией: «Антон Борисыч, вы с вашими гостями уже по второй чашке чая пьете? Не слишком ли засиделись? - хоть вы и наш автор, но пейте чай в другом месте».

Мне показалось, что я ослышалась, но таковы, знать, московские нравы… Мы вышли на улицу, поговорили еще о многом и распрощались с нашим другом у стен Российской государственной библиотеки, где Антон работает над книгой о бароне Врангеле.

Случившийся казус вовсе не выбил его из колеи. Антон Васильев никогда не сердится на окружающих. Хотя в душе поэт очень страдает от невозможности жить в другую эпоху, от невозможности поставить свою музу на службу русским заветам…

Впрочем, поэт верит, что Русь восстанет в новом обличье, стряхнув с себя презренные души «потерянных поколений»:

В светлом раю возродится она,

Наша, незримая, Китеж-страна.

В этой чаемой Китеж-стране русская поэзия будет любима и почитаема. Но пока же быть русским поэтом – непомерно тяжелая ноша. Мне запомнился тот смелый парень, который надолго загремел в колонию (строгого режима!) за то, что на концерте Макаревича распылил газовый баллончик, протестуя против его предыдущего свинского концерта для убийц, простите, воинов АТО. В своей речи на суде Олег прочитал бьющее наповал стихотворение «Вам!» как характеристику сегодняшней обстановки в России:

Знаете ли вы, бездарные, многие,

думающие нажраться лучше как,-

может быть, сейчас бомбой ноги

выдрало у Петрова поручика?..

Стихотворение поэта-футуриста, обратите внимание, написано в 1915 году (год поражений на фронте!), а процитировал его Миронов ровно сто лет спустя, в августе 2015 года, когда в Донбассе украинское воинство привычно свирепо уничтожало мирный народ.

А мог бы процитировать и не менее звучные строки Антона Васильева, тоже душой болеющего за истекающий кровью шахтерский край:

Но не будем стыдиться мы прозвища

Меж ведущих народ на убой:

Маргинальное русское поприще,

Ты превыше карьеры любой.

 «Маргинальному русскому поприщу» был до гроба верен и недавно скончавшийся академик Игорь Ростиславович Шафаревич, «внутренний диссидент» при всех режимах. Может быть, это был русский маргинал номер один.

А номер пять, номер десять или пусть даже номер двадцать – за певцом былой Белой Руси Антоном Васильевым. За что я его и люблю. И за что его любят профессор А.Н. Зелинский, публицист Николай Казанцев из Аргентины и, увы, немногие другие, последние из могикан Русского Зарубежья. Ушедшего в мир горний, но оставившего в наших сердцах пламя любви к матушке-России.